Продолжение

понедельник, 30 января 2017

12:59

jihiri_kuro

6.

Год и десять месяцев спустя.
Сознание возвращалось медленно, и Акихито, наконец-то открыв глаза, долго разглядывал потолок, пытаясь сообразить, где это он проснулся. Приподнявшись, он обнаружил, что укрыт пледом, но одет… ага, значит, «Шион». Только почему-то он, хоть убей, не мог вспомнить, что вчера… вернее, уже сегодня, ложился в постель… Акихито хмыкнул: «Ох уж эти… заботливые…» и позвал:
— Кен!
На зов в дверь просунулась коротко стриженая голова, и Тохара-младший радостно приветствовал босса:
— Утречка, Акихито-сама! Как спалось?
— На кровати! — фыркнул Акихито. — И тебе доброго утра. Зачем вы с братом вечно меня укладываете? Может, вам стоит сменить профессию: какие бы из вас с Кеничи получились нянечки в детском саду — просто заглядение!
Кенджи широко улыбнулся в ответ:
— Не знаю, как нии-сан, а я точно подумаю над вашим предложением, босс!
Акихито представил высокого мускулистого охранника в халате, кормящим из бутылочки младенца, и весело рассмеялся. Тот присоединился к веселью босса сдержанным фырканьем. Кенджи был единственным подчиненным, который без свидетелей вел себя с немыслимой для телохранителя вольностью, называя начальство по имени и остроумно отвечая на шутки. А это было рискованно — хотя Тохара-младший никогда не переступал допустимых границ, ему бы здорово досталось за фамильярность не только от дядюшки Суо, но и от более сурового и сдержанного старшего брата.
А для его босса такое неформальное общение давно стало настоящей отдушиной. Примерно через месяц после того, как Асами впал в кому, Акихито, в последний раз встретившись с друзьями, объявил, что уезжает из Японии в Америку — работать — и не знает, когда вернется. Они, конечно, потребовали от него обещания писать и звонить, и он даже иногда посылал им весточки — с телефона, который нельзя было отследить. Как бы ни было тяжело Акихито обманывать друзей, он предпочел отдалиться от них — чтобы не повторилась история с их захватом в заложники. И то, что в его окружении нашелся человек, с которым можно по-человечески поговорить и посмеяться, было настоящим подарком судьбы.
Акихито вообще стал во многом себе отказывать: в общении — только по делам бизнеса, в еде — ровно столько, чтобы поддержать форму и никаких вкусностей! А самое главное — вот уже почти два года не притрагивался к фотоаппарату, считая это своим наказанием за то, что подставил Асами. Он даже никогда не пользовался камерой в мобильном, хотя тосковал по любимому делу не меньше, чем по Асами… нет, не сметь думать об этом!..
Встряхнувшись, Акихито наконец сполз с кровати — что-то он теряет форму… надо больше заниматься! — и отправился в душ. Вернувшись, он застал на постели смену одежды, на столе — завтрак, а на лице телохранителя — укоризну:
— Вы совсем забросили занятия, Акихито-сама. Я понимаю, что у вас много дел, но…
— Кенджи, даже не начинай! Для чтения нотаций у меня есть Киришима!
— Вы — босс, вам виднее.
— Ой, лучше сразу признайся, что сам мечтаешь боккеном помахать! Вот разгребусь с делами — и поедем в Тама… если, конечно, ты будешь со мной в этот день, а не Кеничи!
— Злой вы, Акихито-сама… — пробурчал охранник, безуспешно пытаясь изобразить на лице смертельную обиду. — Уйду я от вас… в нянечки!
Еще одной отдушиной в нынешней нелегкой жизни Акихито было маленькое додзе на окраине Токио — его первая и единственная крупная покупка для личного пользования. Братья Тохара полностью разделяли его детскую любовь к кендо и с удовольствием взяли на себя роль спарринг-партнеров. Вот только дела не давали съездить туда вот уже больше недели… Ладно, выберемся как-нибудь!
Акихито наскоро проглотил завтрак, привел себя в порядок и направился в офис навстречу поджидающим его Киришиме, делам и новому дню.

* * *

За два года Киришима не растерял ни капли своего педантичного профессионализма — или, как в минуты раздражения думал Акихито, занудства. Нет, он, конечно, был благодарен секретарю за его неоценимую помощь, но иногда хотелось, чтобы тот был менее… безупречным.
— Доброе утро, Такаба-сама! Вы опять засиделись допоздна? Прошу вас все же больше отдыхать, потому что…
— …Асами-сама был бы недоволен! — закончил его фразу Акихито. — Я еще не забыл об этом, Киришима-сан. Давай не будем терять время на нотации и займемся делами! Что на сегодня?
— На утро у вас ничего не запланировано, но вам предстоит очень насыщенный вечер. Поэтому, я бы порекомендовал вам навестить Асами-сама сейчас. По дороге вы как раз успеете ознакомиться с необходимыми на вечер документами.
— Хорошо, поехали. Что… сообщает Суо?
— Без изменений, Такаба-сама. Мне очень жаль.
Акихито молча кивнул; беззаботного утреннего настроения — как ни бывало. «Без изменений…» Каждый его день начинается с этой проклятой фразы! Вот уже два года Асами лежит в своей палате, больше похожей на номер-«люкс», и, несмотря на все усилия медиков и астрономические суммы, идущие на поддержание его организма — «без изменений»… А Акихито каждый день, сохраняя на лице видимость спокойствия, заходит к нему, садится у постели, берет за руку и говорит, говорит, говорит… Может, та статья — вранье, и люди в коме на самом деле ничего не слышат и не чувствуют? Иначе, Асами давно уже открыл бы глаза и заявил что-то вроде: «Малыш, ты опять не можешь без меня справиться?»
По дороге в больницу Акихито честно пытался читать, но бумаги валились из рук, а знаки никак не хотели складываться в хоть одно понятное слово. Встретивший их у входа Минами-сенсей совершенно заболтал его, рассказывая о том, в каком идеальном состоянии — для человека в коме! — находится пациент. Акихито разозлился, но сдержал порыв наорать на врача: тот же не мог знать, что в идеальном состоянии Асами сейчас бы выходил из душа в полотенце вокруг бедер, вытирая вторым растрепанные мокрые волосы…
Картинка перед глазами казалась настолько реальной, что юноша почувствовал прилив крови к щекам и… ой! Только не сейчас! Брюки неожиданно показались невыносимо тесными; Акихито до боли прикусил щеку изнутри, чтобы хоть немного отвлечься от неуместного возбуждения. Когда у него последний раз было… хоть что-то, напоминающее секс? Совсем недавно заботливый, как нянюшка, Киришима, случайно заставший Акихито за попыткой снять напряжение с помощью руки, заикнулся о том, что Такабе-сама стоило бы воспользоваться профессиональными услугами… Естественно, имелись в виду девушки — «даже Асами-сама не возразил бы…» Акихито, пунцовый от стыда, потребовал от секретаря больше не поднимать эту тему, быстро уединился в туалете, где довел начатое до конца, и дал зарок следующий раз обязательно запереться на защелку…
Сцепив зубы, молодой человек решил гордо проигнорировать несвоевременные проявления физиологии, сдержанно кивнул все еще болтающему Минами-сенсею и вошел в палату Асами.

* * *

Здесь, как обычно, было тихо… не считая звуков работающей аппаратуры. Акихито присел на стул рядом с постелью и взял в ладони холодные неподвижные пальцы… Ему кажется, или Асами за это время стал меньше ростом? Сложно сказать… лежа человек воспринимается взглядом совсем по-другому, чем стоя. Был, конечно, способ проверить — лечь и рядом и убедиться, что, как прежде, достаешь макушкой уровня его брови… Акихито хмыкнул, представив поднявшийся в этом случае переполох среди персонала, возмущенное кудахтанье Минами-сенсея, понимающие взгляды Киришимы и Суо… Искушение лечь рядом и прижаться к телу любовника было очень сильным, но Акихито позволил себе лишь крепче сжать расслабленную ладонь Асами одной рукой и погладить его по щеке другой. Гладкая… его бреют, наверное, каждый день… Юноша судорожно вздохнул, печально улыбнулся и заговорил:
— Привет, старый извращенец! Как ты… там? Интересно… ты меня слышишь вообще, или я почти два года со стенами разговариваю? Если бы ты знал… если бы ты знал, как я устал, Асами! Устал и… соскучился… да, я это признаю! Я так скучаю по тебе… по твоему хмыканью, по твоим подколкам и даже по проклятому сигаретному дыму! Мне иногда так хочется, чтобы ты снова решал все за меня, удерживал от глупостей и… любил всю ночь напролет так, чтобы небесам жарко стало!.. Возвращайся… возвращайся скорей, слышишь?!
Акихито, сам не понимая, что это на него нашло, склонился к лицу Асами и поцеловал в уголок рта — насколько позволяла трубка ИВЛ. Затем отпрянул, словно очнувшись от наваждения, и негромко рассмеялся:

— Вот я идиот, да? Сказок в детстве перечитал, не иначе! Ладно, извини… мне пора бежать — бизнес не ждет… твой бизнес, кстати! Я держу слово, не волнуйся! Если смогу, забегу еще вечером, расскажу, как день прошел… будем надеяться, что удачно. Увидимся, Асами… обязательно!..

Последний раз сжав пальцы любовника, Акихито пружинисто поднялся и твердым шагом покинул палату, приготовившись хладнокровно встретить любой удивленный или негодующий взгляд — о том, что за ними наблюдали, ему было прекрасно известно.
И, конечно же, он не заметил ни другой тональности писка кардиомонитора, ни изменившейся кривой линии показателей на экране, ни того, как практически незаметно дрогнули веки лежащего в палате человека…

7.

Темнота была настолько плотной и вездесущей, что казалась материальной. Асами не мог с уверенностью сказать, сколько уже времени он стоял — висел? плавал? — в общем, находился внутри нее. Иногда ему казалось, что его бессловесно, беззвучно куда-то приглашают, уговаривая смириться и не сопротивляться, и тогда вязкое ничто словно начинает его засасывать. И только он начинал думать, что, может, стоит прекратить бессмысленное сопротивление и поддаться, как слышал голос Акихито. Тот доносился до него издали: иногда что-то рассказывая, иногда — привычно беззлобно поругивая, иногда — задорно насмехаясь… А иногда Акихито звал его, просил вернуться — откуда-то или куда-то — и тогда Асами снова и снова рвался на его зов, но почему-то никак не мог даже приблизиться…
Когда Акихито позвал его очередной раз, Асами с ужасом услышал в его голосе невыносимую усталость, боль, страх, надежду… Неужели, пока он прохлаждается… где-то, его малыш очередной раз попал в беду? Нет, к черту — он должен выбраться отсюда, где бы это «здесь» не находилось, должен убедиться, что его личное чудовище в порядке и в безопасности… Асами напряг все свои силы — какими призрачными они казались! — и упрямо рванулся в ту сторону, откуда раздавался зов…
…И, с трудом открыв глаза, тут же закрыл их снова — таким нестерпимо ярким после густой бархатной тьмы показался приглушенный свет плафона в больничной палате…

* * *

Когда глаза привыкли к свету, Асами попытался оглядеться вокруг и с ужасом понял, что с трудом поворачивает шею — словно к ней крепилась не его голова, а каменная глыба. Первая попытка поднять руку оказалась неудачной; Асами, стиснув зубы, снова и снова пытался заставить работать непослушную конечность, чтобы дотронуться до себя и убедиться, что…
«…я не парализован!»
Негромкий звук, отличавшийся от писка и механического шипения аппаратуры, привлек его внимание. В палату зашла медсестра, держа в руках небольшой поднос, накрытый марлей. Оставив ношу на столике у стены, девушка бросила привычно равнодушный взгляд на экран монитора, на секунду замерла, а потом, быстро обернувшись к лежащему пациенту, встретилась с ним взглядом. Какое-то мгновение они молча разглядывали друг друга, но, как только Асами попытался заговорить, медсестра молнией выскочила в коридор и закричала:
— Минами-сенсееей! Пациент… Асами-сама очнулся! Хвала всем богам, он наконец-то пришел в себя!!!
Начавшаяся через некоторое время суматоха заставила Асами прийти к неутешительному выводу: он слишком долго был без сознания. Наверное, не меньше недели — судя по взволнованному лицу доктора Минами, несолидно прибежавшего на зов в перекошенном халате, и отчаянным уговорам медсестры за его спиной, пытавшейся удержать кого-то от проникновения внутрь: «Не входите, пожалуйста! Прошу вас, господин! Пока нельзя!»
— Ох, Асами-сама! Вы, конечно, любите запугать людей, но на этот раз вы превзошли сам себя! Как самочувствие? Есть боли? Что вы чувствуете, когда я сгибаю ваш палец? — слова вылетали изо рта Минами-сенсея со скоростью пулеметной очереди. Когда же врач склонился над Асами, чтобы посветить фонариком в его зрачки, тот не выдержал и, подняв наконец-то руку, с трудом вцепился пальцами в отворот халата:
— Что… с… Аки…хито?..
— Такабой-саном? Он был у вас два часа назад… не беспокойтесь, ваши люди уже сообщили ему радостную новость! Думаю, он скоро примчится сюда… ох! Я, кажется, догадываюсь: вы подумали, что он мог пострадать в перестрелке, из-за которой вы сюда попали? Тогда, боюсь, что у меня для вас две новости: во-первых, Такаба-сан тогда не пострадал, а во-вторых… мужайтесь, Асами-сама! Со дня той перестрелки прошло два года!

* * *

Хори-сан, управляющий отеля в Кагаве заунывным голосом перечислял цифры доходов и расходов за последнюю неделю и изо всех сил пытался доказать, что такой дисбаланс показателей — норма для мертвого сезона. Он ужасно раздражал Акихито; иногда хотелось приказать вышвырнуть его с должности, а иногда и… Мысль об убийстве заставила его вздрогнуть… прошло больше полутора лет, а ему все мерещится мертвый Одзава с пулевым отверстием во лбу и собственные трясущиеся руки… Нет, теперь он хорошо понимает, что воскликнуть в сердцах «убил бы его!» — одно, а самому нажать курок — совсем другое… И, как ему не противен этот трусливый нечистый на руку тип из Кагавы, даже приказать его пристрелить у него язык не повернется. А вот провести аудит — это можно…
— Спасибо, я услышал достаточно! Но, боюсь, что все ваши аргументы неубедительны, Хори-сан. Я буду вынужден проверить ваши расчеты… сегодня же. Киришима-сан, пошли людей в Кагаву… а Хори-сан пока задержится в Токио. Да, перекройте ему доступ к телефону и другим средствам связи… вашей супруге обязательно сообщат, что вы задержитесь, Хори-сан!
И, пока впавшего в ступор управляющего бесцеремонно обыскивали и выводили из помещения, Акихито обвел взглядом притихших менеджеров других иногородних владений Асами, собравшихся в зала заседаний.
— Надеюсь, все присутствующие учтут ошибки своего коллеги. Следующий, пожалуйста!
Люди за столом переговоров испуганно переглянулись: никто не решался первым приступить к отчету после подобной демонстрации неудовольствия Такабы-сама. Но судьба сегодня явно над ними сжалилась: раздавшийся звонок мобильного заставил Акихито нахмуриться и поспешно ответить:
— Что-то случилось, Суо?
Сбивчивый голос из динамика сообщил нечто такое, что заставило сурового «Такабу-сама» по-детски открыть рот, а потом громко закричать на все помещение:
— Не может быть!!! Суо… это правда?!! Да, я немедленно еду!..
Нажав отбой, Акихито вскочил из-за стола и схватил за плечи недоумевающего секретаря:
— Киришима! Он очнулся, слышишь?!! Он заговорил!
Потом он, опомнившись, но, так и не сумев вернуть утраченного самообладания, обернулся к изумленным служащим:
— Господа… только что… Асами пришел в себя! — и, переждав первые радостные возгласы, продолжил: — Я вынужден перенести нашу встречу, но прошу вас не покидать столицу, не отчитавшись! Киришима-сан уведомит вас о времени следующего заседания, а пока… прошу меня простить!
Акихито сорвался с места и, как на крыльях помчался к лифту, крикнув по дороге: «Жду в машине, Киришима!»
Киришима, взволнованно поправляя очки, быстро забронировал присутствующим места в одном из токийских отелей Асами и, повторив предупреждение не покидать Токио, поспешил присоединиться к изнывающему от нетерпения Акихито.

* * *

Два года? Два года… Два года!
Асами не мог поверить. Даже когда Минами-сенсей продемонстрировал ему экран мобильного, на котором красовалась невозможная дата… Он два года провалялся в отключке на больничной койке, а тем временем… Отчаянно хотелось схватиться за голову или кого-нибудь пристрелить! Но Асами был настолько слаб, что с трудом поднимал руку — где уж тут оружие удержать!
Он практически не слушал успокаивающую болтовню врача о том, что благодаря новейшим технологиям, его мышечный тонус быстро восстановится, и Асами-сама встанет на ноги через считанные недели… Состояние собственного организма сейчас очень мало волновало Асами. Что же стало с его бизнесом? Его людьми? С… Акихито?
Из-за дверей палаты раздался шум, а затем внутрь ворвался неудержимый светловолосый вихрь:
— Асамиии!
Акихито подскочил к кровати, крепко сжал протянутую ему навстречу руку и прижал пальцы любовника к своей щеке:
— Долго же ты отдыхал, ублюдок! Отсыпался за все бессонные ночи, да? Еще, наверное, авансом? Черт, Асами! Я чуть было надежду не потерял… а ты… Ну, скажи хоть что-нибудь!
Асами молчал, ошеломленный таким знакомым потоком замаскированного грубостью беспокойства, и жадно разглядывал свое невозможное чудовище. Первой мыслью было: «А малыш вырос!» Нет, он, конечно, понимал, что Акихито когда-то возмужает и перестанет напоминать подростка… но, если бы это происходило день за днем у него на глазах, принять изменения было бы проще… А так… Асами улыбнулся, глядя в родные пылающие серые глаза, провел непослушными пальцами по гладкой горячей щеке и хмыкнул:
— Так ты… скучал по мне, малыш?
— Ничего подобного! — надо же, реакция на эту фразу осталась неизменной! — Хоть ночами спать спокойно можно было… наконец!
Поверить в искренность этих слов явно не давали радостно заблестевшие глаза и дрожащая рука, крепче прижавшая чужую ладонь к заалевшей щеке. Асами не отказал себе в удовольствии отпустить пальцы в путешествие со щеки на шею… кто научил Акихито носить эти водолазки с высоким воротом? Так до кожи не добраться!.. К удивлению Асами, обычного отклика определенной части его тела не последовало… Хм… одно прикосновение к любовнику — и он совсем забыл, что только вышел из комы… естественно, что не все будет… работать! Ну, посмотрим, как подействует обещанные чудо-средства Минами-сенсея…
А тот, деликатно кашлянув, напомнил о своем присутствии:
— Как ни жаль, должен вас прервать… Нужно провести полный осмотр Асами-сама… и немедленно приступить к его реабилитации! Вы можете навестить его завтра, Такаба-сан, а сейчас…
— Еще кое-что, Минами! Я должен… немедленно увидеть Киришиму, чтобы…
— Вы НИЧЕГО сейчас не должны делать, Асами-сама, кроме того, что разрешу вам я! Никаких дел, никаких бумаг, никакого Киришимы-сана! Я, конечно, не знаю и не хочу знать подробностей ваших дел, но… Вы лежите в своей личной палате, за вами ведется качественный и весьма дорогостоящий уход, да и я, поверьте, вожусь с вами не только по дружбе — мои гонорары по-прежнему регулярны и существенны! Разве это не свидетельство того, что ваши денежные дела в полном порядке? Ваши подчиненные прекрасно справлялись без вас эти два года — позвольте им потрудиться самим еще недельку! А когда окрепнете настолько, что сможете самостоятельно сидеть и крепко держать в руках хотя бы карандаш… тогда делами и займетесь!
Акихито, восхищенно открыв рот, зачарованно слушал, как сердитый эскулап отчитывает великого и ужасного Асами Рюичи — на его лице так и читалось: «А я думал, что только мне так позволяют…» Сам Асами, прищурившись, сверлил личного врача пристальным взглядом, от которого другие трепетали, и… слегка улыбался уголками губ:
— Сенсей, я действительно… отвык от такого обращения…
— Ничего, Асами-сама, вам придется потерпеть меня некоторое время… пока на ноги не встанете! Вы, естественно, всегда можете сменить меня на какого-нибудь болвана, который будет лебезить перед вами… да только вы сами не захотите, не так ли?
— Пожалуй, нет… нужно присматривать за вами, сенсей, пока вы не разозлили кого-нибудь из пациентов настолько… чтобы ему захотелось пристрелить вас!
— Вот видите? Мы с вами не можем друг без друга обойтись!
Акихито не выдержал проявления столь высоких отношений и рассмеялся. Минами-сенсей тотчас обернулся к нему:
— Вы еще здесь, Такаба-сан? Я же вас просил… давайте, давайте — на выход!
Акихито, подталкиваемый в спину неумолимым доктором, виновато улыбнулся и исчез за дверью. Асами с трудом поднес к лицу пальцы, вдохнул оставшийся на них знакомый запах любовника и прикрыл глаза. Как хорошо наконец-то вернуться назад…

8.

«Боги, неужели все закончилось? Эти два кошмарных года — позади?»
Акихито хотелось кричать во все горло от радости и пройтись «колесом» по всему больничному коридору… Но тогда Минами-сенсей приказал бы надеть на него смирительную рубашку и вколоть успокоительное… и был бы абсолютно прав! Поэтому Акихито просто уселся в одно из кресел в холле перед палатой Асами и, прикрыв глаза, попытался привести в порядок растрепанные чувства.
«Радость — радостью, но будем рассуждать логически. Асами пришел в себя — ура! Но: он не встанет завтра с постели, наплевав с высоты Фудзи на распоряжения Минами-сенсея — так только в кино бывает! Что там было про кому в медицинской энциклопедии? Мышцы сильно расслабляются, а потом плохо… работают — кажется, так… То есть, ему понадобится не меньше месяца, чтобы хоть как-то двигаться, а не то что ходить и…»
От одной мысли о том, что еще отлично получается у Асами, Акихито залился румянцем, но волевым усилием прогнал из головы «весенние картинки» с участием любовника и себя самого и продолжил размышлять:
«Значит, пока Асами не сможет передвигаться хотя бы в инвалидной коляске, доктор к работе его не допустит… а этот сможет! То есть, я опять какое-то время буду руководить его бизнесом. А теперь главный вопрос: как Асами на это отреагирует?»
Акихито попытался представить реакцию любовника на то, что его «личное чудовище и наказание» — акула бизнеса… и почему-то ничего хорошего в голову не приходило.
«А зачем ему вообще об этом знать? Он распорядился, чтобы при мне — наследнике — делами управлял Киришима? Отлично, именно так все и было! А я просто щеки надувал перед подчиненными и деловыми партнерами! Такой расклад ему больше понравится… наверное…»
Акихито, повеселев, кивнул сам себе… а потом вспомнил, что Асами ВСЕ и ВСЕГДА узнает. То есть, если ему скажет об этом он один, то тот еще и не поверит. Поэтому, предстоит еще одно очччень трудное дело — уговорить Киришиму.

* * *

— Но, Такаба-сама… откуда такая странная идея? Почему вы думаете, что…
Киришима, в буквальном смысле загнанный в угол — в коридоре клиники — с недоумением выслушивал своего босса… вернее, младшего из них.
— Пожалуйста, Киришима-сан! Ведь именно так Асами распоряжался — Отани-сенсей подтвердит! Ну, сам посуди: я — заноза в заднице и легкомысленный балбес… и вдруг — успешный бизнесмен! Человек из комы только вышел, у него психика ранимая — а вдруг, опять в нее впадет… от потрясения?
— Вы напрасно дурачитесь, Такаба-сама: все, кто с вами работал, подтвердят ваши блестящие способности и…
— Нет-нет-нет, Киришима-сан! Я — Такаба Акихито, вольный фотограф… таким я должен быть для бизнесмена Асами Рюичи! Разве ты не хочешь, чтобы все было, как раньше? Я вот — очень хочу!
Киришима тяжело вздохнул и поправил очки. Кажется, он напрасно боялся, что Такаба-сама перестанет быть собой за эти два трудных года… только ему могла придти в голову подобная нелепость!
— Все равно, Такаба-сама, я считаю, что вам нечего стыдиться своих успехов! Вы могли бы даже поступить в университет, получить образование и стать совладельцем…
— Киришима! Как ты не понимаешь: ТАКОЙ я буду ему НЕ интересен!
Акихито сердито глянул на растерявшего всю невозмутимость секретаря и вздохнул:
— Прости, что накричал, Киришима-сан, но… я действительно боюсь, что Асами… ему нравится быть сильным, всезнающим и всемогущим… а таким он может быть только рядом с глупым мальчишкой, влипающим в неприятности. Поэтому прошу: давай сделаем вид, что ты все разруливал, а я только видимость создавал, а?
Теперь Акихито смотрел на верного секретаря такими умоляющими глазами, что дрогнуло бы даже каменное сердце. Сердце же Киришимы было самым обыкновенным…
— Хорошо, Такаба-сама, я согласен. Надеюсь, что ни вы, ни я… что мы не пожалеем об этом решении…

* * *

Милостивые боги, как он ненавидит больницы, врачей, осмотры и все эти проклятые процедуры! И, самое ужасное: на этот раз он не сможет послать всех к черту и уйти… даже уползти далеко не получится!
Асами не просто злился — он был близок к бешенству оттого, что не мог выплеснуть свою злость. А еще чертовски хотелось курить, лично проверить состояние своего бизнеса и… Акихито.
Когда он заикнулся о сигаретах, Минами, посмотрев на него, как на слабоумного, заявил: «Только тогда, когда вы самостоятельно дойдете до места для курения!» — и предложил в качестве альтернативы никотиновый пластырь.
Впущенный на третий день к нему в палату Киришима принес годовые отчеты в электронном виде — на планшете — но это было не то. Нет, он не сомневался ни в верности секретаря, ни в его деловых способностях… но так хотелось лично объехать владения, проверить все бумаги, сидя напротив трепещущих под его взглядом подчиненных…
А Акихито… Он приходил дважды в день — утром и вечером, радостно ему улыбался, садился рядом, держа за руку… Мальчишка и раньше не любил публичного проявления чувств, а теперь вел себя еще сдержанней, и даже обычные поддразнивания не помогали. С одной стороны, он вроде оставался прежним Акихито: строптивым, непредсказуемым и острым на язык, но, в то же время — стал более закрытым, рассудительным, со взрослым серьезным взглядом…
А больше всего Асами пугали не изменения в его любовнике, а своя реакция на него. Когда он впервые после выхода из комы притянул Акихито к себе и жадно поцеловал, получая от юноши активный радостный отклик, то с ужасом понял, то привычного небывалого подъема в… паху — нет. Тогда Асами списал это на последствия все той же комы и, так сказать, неразработанность… определенной группы мышц. Осторожные расспросы Минами-сенсея вызвали у того понимающий взгляд и предложение привести специалиста. Насчет специалиста Асами обещал подумать, а любые поползновения в сторону любовника с тех пор прекратил — чтобы не разочаровать ни его, ни себя.
Если Акихито это и удивляло, то виду он не подал, а по-прежнему весело дразнил Асами, описывая в красках, как будет возить его в инвалидной коляске и кормить с ложечки… если тот будет упрямиться и не выполнять распоряжений доктора. Асами делал вид, что гневается, а сам был благодарен любовнику за такую поддержку — она не задевала его гордость так, как откровенная жалость, но заставляла стремиться к скорейшему выздоровлению.
«Вот тогда будет моя очередь дразнить тебя, мое маленькое чудовище!»
И, пока ему проводили очередную процедуру — пусть не болезненную, но малоприятную — Асами лежал, прикрыв глаза, и старательно глушил зарождающееся внутри раздражение — ему понадобится очень много терпения, чтобы вернуть свою прежнюю форму, образ жизни… и их обычные отношения с Акихито.

* * *

Отодвинув в сторону ноутбук, Акихито устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Зря он думал, что как только Асами придет в себя, все станет по-прежнему. Нет, он помнил о том, что реабилитация любовника займет приличный кусок времени, а ему снова придется заниматься делами… хотя Киришима ненавязчиво и взял часть работы на себя. Что-то… было не так: Акихито никак не мог понять, что именно. Конечно, Асами, даже провалявшись два года в коме, умудрился остаться прежним самодовольным ироничным ублюдком… и слава богам за это! Но что-то все равно тревожило, раздражая, как ноющий кариозный зуб. Акихито передернуло от сравнения — бррр! нашел о чем вспомнить! — и решил подумать над своими неясными ощущениями позже. Сейчас ему лучше…
— Не пора ли вам домой, Такаба-сама? Уже поздно, а у вас был довольно тяжелый день.
Акихито вздрогнул от неожиданности и открыл глаза: когда Киришима успел войти? Тот стоял у стола живым воплощением укоризны и, казалось, был решительно настроен отправить юного хозяина спать в пентхаус.
— А как насчет тебя, Киришима-сан? Сомневаюсь, что ты проводишь на работе меньше времени, чем я! Ты когда-нибудь отдыхаешь?
— Конечно, Такаба-сама, не беспокойтесь. Я уже вызвал машину — вы можете ехать. Если остались какие-то нерешенные вопросы — отложите их до завтра, ничего страшного. Прошу вас!
Акихито душераздирающе зевнул и выбрался из-за стола, по дороге прихватив висевший на спинке кресла пиджак:
— Хорошо, мамочка, как скажешь! Только… ты тоже можешь идти!
— Благодарю Такаба-сама, спокойной ночи.
— Ага… и тебе — спокойной…
«Как же… никуда этот трудоголик не пойдет! — сонно думал Акихито, привычно забираясь на заднее сидение машины и отмахиваясь от помощи Тохары Кеничи. — Как только Асами вернется к делам, надо будет уговорить его дать Киришиме отпуск… на месяц! То-то у него будет… лицо! И Суо тоже не мешает отдохнуть! А этот лентяй, прохлаждавшийся два года, пусть вкалывает!»
Улыбка тронула губы юноши, когда он представил любовника, работающего в гордом одиночестве в пустом офисе, а Киришиму и Суо — развалившихся в шезлонгах где-то под тропическим солнцем… А сам он, наверное, возьмет фотоаппарат и…
Додумать Акихито не успел — глаза от усталости закрылись сами собой, и сон окончательно сморил его. А Кеничи, обеспокоено глянувший на босса в зеркало заднего вида, остановил машину и, покинув водительское сидение, осторожно, чтобы не разбудить, устроил спящего поудобнее. Кажется, сегодня опять его очередь укладывать Такабу-сама… ну да ладно, им с братом не привыкать! Хорошему человеку и услужить приятно, а в том, что дядюшка Суо устроил их к самому лучшему хозяину на свете, старший из братьев Тохара не сомневался ни секунды…

9.

Терпения Асами хватило ровно на три месяца, а потом он просто поставил лечащего врача перед фактом: он покидает клинику, и дальнейшее лечение будет проводиться в домашних условиях. А если Минами-сенсей сомневается в том, что пациент достаточно восстановился, Асами может ему продемонстрировать прицельную стрельбу по движущейся мишени… а на роль мишени как раз чудесно подойдет один надоедливый доктор! В ответ на угрозу упомянутый доктор насмешливо фыркнул, заставил строптивого пациента пройти все мыслимые и немыслимые анализы, придирчиво изучил их результаты и махнул рукой: «Свободны, Асами-сама! Только потом извольте не жаловаться!» Киришиме был вручен лист с врачебными предписаниями и озвучена убедительная просьба — регулярно привозить упрямого босса на обязательные осмотры. А сам Асами нашел в кармане пиджака упаковку таблеток и рецепт с карандашной пометкой на обороте: «Если не поможет, обратитесь…» — и телефон известного в Токио специалиста по половым проблемам.
Как только лимузин отъехал от клиники, Киришима решил уточнить маршрут:
— В пентхаус, Асами-сама?
— Нет. В «Шион».
Киришима удивленно взглянул на босса, но промолчал: Такаба-сама ведь попросил держать в секрете, что он сегодня остался дома, чтобы приготовить ужин — «ничего такого, но надо же как-то отпраздновать!» К тому же, он прекрасно понимал чувства хозяина: как бы ты не доверял подчиненным, но после такого долгого отсутствия хочется поскорее убедиться, что все в порядке — собственными глазами!

* * *

В вестибюле собрались, казалось, все сотрудники «Шиона» — от главного менеджера до уборщика — и Асами вздрогнул от неожиданности, когда многоголосый хор приветствовал его:
— С возвращением, Асами-сама!
Губы бизнесмена тронула еле заметная улыбка — многие служащие увидели это зрелище впервые за все время работы:
— Благодарю!
«Я дома!»
Асами, опираясь на трость и поддерживаемый за локоть Киришимой, прошествовал до персонального лифта с видом короля, вернувшегося из изгнания, и уже внутри тяжело привалился к стенке. Ходьба давалась ему с трудом, но он категорически отверг предложение передвигаться в инвалидном кресле. Кажется, к вечеру ему придется об этом пожалеть!
Кабинет встретил хозяина безупречным порядком… хотя две необычные детали в интерьере имелись: букет цветов на столе и еще один стол, стоящий вплотную к первому. Киришима, заметив удивленный взгляд хозяина, пояснил:
— Цветы преподнесены вам от имени всех сотрудниц, Асами-сама… примите их — так они выразили свою радость от вашего возвращения! А второй стол был поставлен для Такабы-сама — он отказался занимать ваш.
Асами невольно улыбнулся, представив с каким видом любовник потребовал оборудовать ему персональное рабочее место — наверное, кричал, что не сядет за чужой стол, тем более, когда хозяин отсутствует! Кстати, а где сам Акихито?
Телефон во внутреннем кармане пиджака тут же завибрировал — конечно, стоило только вспомнить!
— Слушаю.
— Ну, как, ваше величество — твое королевство в полном порядке? Нерадивые придворные ничего не напутали в твое отсутствие?
— Еще не знаю: скажу, когда проверю все документы! Где ты, чудовище?
— Дома, где же еще! Не возражаешь, если я сегодня не приду? А вечером тебя будет ждать сюрприз!
— Даже не знаю: это больше интригует или пугает?
— Вот и мучайся до вечера! Ладно, я пойду… нет, еще кое-что! Не передашь трубку Киришиме?
Асами удивился — и давно у них с Киришимой секреты от него? — но без возражений передал трубку секретарю. Тот, внимательно выслушав, несколько раз произнес: «Хорошо, Такаба-сама!» и, дав отбой, вернул мобильный хозяину.
— Такаба-сама сообщил мне, что закончил просматривать отчеты за прошлый месяц и попросил меня убедиться, что не пропустил никаких ошибок, Асами-сама. Что насчет вас, господин? С чего вы хотите начать?
Асами очень хотел сказать: «С самого начала!», но обижать недоверием верного секретаря не стоило. Вместо этого он откинулся на спинку кресла и спросил:
— Ты мне еще не рассказывал, как Акихито жил без меня все это время, Киришима. Итак? Надеюсь, что хоть какой-то толк от его помощи в делах был?
— Конечно, Асами-сама! — ему показалось, или секретарь ответил слишком поспешно? Наверняка бедняге приходится переделывать большую часть работы… ну, не важно — из его чудовища неважный бизнесмен, хоть еще тот пройдоха! — Такаба-сама был очень расстроен тем, что вы долго не приходите в себя… и считал себя в этом виновным…
«Виновным? Глупый малыш! Только он способен обвинить себя в чужом злом умысле!»
— Примерно через неделю он пришел в «Шион» — как раз присутствовал Отани-сенсей, который сообщил о ваших распоряжениях… на такие случаи. Такаба-сама предложил свою посильную помощь… и я принял ее…
«И явно потом об этом пожалел, но не решился отказать наследнику…»
— Чем он еще занимался, Киришима? Я не поверю, что этот магнит для неприятностей за два года умудрился никуда не влезть! Вам с Суо явно пришлось…
— Вы ошибаетесь, Асами-сама! Такаба-сама… несчастье с вами сделало его ответственнее, и он почти никуда не выходил: только ездил в «Шион» и к вам в клинику. Нам почти не пришлось за ним присматривать… к тому же, он настоял на том, чтобы Суо находился при вас…
— Вот как? Ты умудрялся справляться с делами и еще приглядывать за этим чудовищем?
— Суо хорошо позаботился об охране Такабы-сама: он приставил к нему телохранителями сыновей своей двоюродной сестры. Обо всех происшествиях братья Тохара были проинструктированы сообщать немедленно — Суо или мне.
— Хорошо… хотя мне до сих пор не верится, что все было так гладко!
— Был один… инцидент… — и Киришима, после недолгого колебания рассказал о встрече в Сангюбаши и всех ее последствиях. И испуганно замолчал, увидев потемневшее от гнева лицо хозяина. А тот, наконец-то добравшись до пачки любимого Danhill, выкурил две сигареты подряд и только потом заговорил:
— Как… этот случай отразился на Акихито?
— Лекарство, выписанное Минами-сенсеем помогло… но с тех пор Такаба-сама никогда не пользовался пистолетом, хоть и носил его с собой.
— А… была необходимость?
— Слава богам, нет!
«Действительно — слава богам! Надо будет обязательно поговорить с ним… об этом!»
— Хорошо, Киришима… А сейчас давай займемся делами!
Асами потянулся за ноутбуком и не заметил мелькнувшего на лице секретаря облегчения — Киришиме очень не нравилось обманывать босса, но и обещание, данное Такабе-сама, нарушать не хотелось…

* * *

Акихито не готовил уже целую вечность и поэтому с удовольствием гремел посудой на кухне, напевая какой-то попсовый мотивчик, услышанный по радио. Сегодня у него настоящий выходной, — первый за два года — и он может его провести как захочет! Ладно… не совсем: больше всего на свете ему бы хотелось схватить камеру и выскочить в ближайший парк и снимать там… да что угодно — деревья, птиц, людей, небо… Но, во-первых, за ним потащится Кен — а удобно, что братья охраняли его по очереди, и их имена начинались одинаково: можно называть обоих одним сокращением!.. А во-вторых… он действительно соскучился по этому самодовольному ублюдку и, так и быть, проведет этот первый за два года свободный вечер в его обществе…
К семи вечера ужин был готов — естественно, никаких изысков и романтической чепухи вроде свечей на столе! Пусть Асами скажет спасибо за то, что вообще еще помнят, что ему нравится! Акихито уселся перед телевизором в гостиной, защелкал пультом, переключая каналы, а сам все прислушивался: когда же раздастся шум открывающегося замка…
Наверное, он все же задремал, потому что прогнувшийся под чужой тяжестью диван заставил его подскочить. Акихито протер глаза и увидел любовника, устало откинувшегося на подушки рядом с ним.
— Асами? Я… не слышал, как ты пришел! С возвращением!
— Я дома! — улыбнулся в ответ Асами, но его улыбка была настолько вымученной, что Акихито встревожился:
— Ты в порядке? Может, что-то болит? Позвонить Минами-сенсею?
— Я еле сбежал от этого чертового доктора, а ты хочешь притащить его сюда? Помилосердствуй, Акихито! Или это и есть твой сюрприз?
— Да нет, я просто ужин приготовил… как ты любишь. Ты голоден?
— Даже не знаю… Но, если поможешь мне добраться до столовой, я с удовольствием с тобой поужинаю…
Акихито с готовностью подставил любовнику плечо и помог ему усесться за стол. За ужином он смеялся и подшучивал над Асами, который снисходительно ему улыбался и благосклонно поглощал предложенные блюда. Но Акихито было не провести: он догадался, что тот измотан непривычной после больницы нагрузкой. Поэтому, как только Асами отставил тарелку и заявил, что вполне сыт, Акихито, проигнорировав удивленные взгляды и вялые возражения, отбуксировал его сначала в душ, а затем — в спальню. Вернувшись через десять минут — посуду надо же было вымыть! — он застал Асами уже крепко спящим. Акихито улыбнулся — спящий Рюичи всегда казался таким мирным и домашним! — натянул пижаму и, нырнув под одеяло, наконец-то смог прижаться к любовнику, как и мечтал эти два долгих года.
«Хвала богам, наконец-то все позади! Теперь все будет хорошо!»
Акихито и не догадывался о том, как сильно он ошибается…