Вернувшись в «Шион» после поездки в Тама, Асами кивком приветствовал Киришиму, уже занявшего свое рабочее место, прошел в кабинет и тяжело опустился в кресло, закрыв лицо руками. Он так вымотался за эти две недели, пытаясь убежать от разговора с Акихито… и, как никогда, желая быть с ним — особенно теперь, после зрелища в додзе. Асами до сих пор видел перед собой стройную фигуру в кендоги и хакама, сильные уверенные движения боккеном, струйки пота, стекающие вниз по разгоряченной коже — видел внезапно ожившую собственную фантазию… Только вот ни сразиться с Акихито, ни заняться с ним сексом на деревянном полу додзе — как мечтал тогда! — ему было уже не по силам. Именно поэтому он немедленно отвернулся и ушел, едва Акихито заметил его… чтобы не потерять лицо — впервые за долгие годы всемогущему Асами Рюичи хотелось завыть раненым зверем от ощущения собственной ущербности…
Его отвлек писк громкой связи и голос секретаря:
— Вам звонит господин Ре, Асами-сама!
Кое-как справившись с собой, Асами велел перевести звонок на него и приготовился к словесному поединку с китайским Драконом.
— Ну, здравствуй, Фейлон.
— Рад слышать твой голос, Асами! Даже ты не заслуживаешь такого… конца карьеры, поэтому я рад, что ты не только вернулся, но и взял дела в свои руки! Хотя… должен признать, что вести дела с твоим преемником было тоже приятно!
— О, вот как? Я обязательно передам Киришиме твою высокую оценку!
— Киришиме? Твой секретарь, конечно, великолепен… но я имел в виду Акихито!
— Акихито?
— Асами, при всех своих достоинствах, Киришима-сан — великолепный подчиненный и советчик, и только! Эти два года твой бизнес на плаву удерживал именно Акихито… не ожидал, что у него такая деловая хватка и великолепное бизнес-чутье! Тебе стоит сделать его своим партнером — такой талант нельзя попусту растрачивать! Если бы я знал об этом тогда в Гонконге…
— Стоп! — перебил его Асами. — Причем тут Акихито? Он просто чувствовал себя виноватым и пытался помочь Киришиме…
— О, они тебе так сказали? Тогда мне не стоило рассказывать… По собственному опыту знаю, что ты не потерпишь любовника, который будет с тобой на равных… которого ты не сможешь подавлять своим величием… Учти, Асами: если ты оттолкнешь Акихито сейчас, ты потеряешь гораздо больше, чем мальчика для секса. Ты потеряешь настоящее сокровище, ценность которого куда выше казино в Макао!
Асами хотел ответить: «Я знаю!», но голос подвел его, и он не смог произнести ни звука. Ему стоило догадаться, какой была настоящая причина смущения Киришимы тогда, в первый день после его выхода из клиники! Малыш действительно полон сюрпризов… на этот раз — в лучшем смысле этого слова!
Он хотел продолжить разговор, но дверь в кабинет широко распахнулась, и внутрь решительно ворвался Акихито:
— Асами! Мы должны поговорить! Немедленно!
Асами бросил в трубку: «Прости, перезвоню позже!» и нажал кнопку отбоя. Все, кажется, он добегался: Акихито не выдержал и, наконец, решил выяснить все до конца…
«Прости, малыш! Теперь я точно не осмелюсь ни в чем признаться…»
— Чего ты хочешь, Акихито? У тебя есть пять минут, а потом меня ждут дела… Кстати… какой сюрприз: оказывается, это тебя, а не Киришиму, нужно благодарить за сохранение бизнеса в мое отсутствие… Откуда такая скромность?
Асами ненавидел себя за равнодушный вид и холодный тон, но ничего не мог с собой поделать. Он усилием воли заставлял себя оставаться в кресле, вместо того, чтобы сгрести Акихито в объятия и уткнуться лицом в мягкие светлые пряди… хотя для этого теперь придется вставать на цыпочки…
— Ты и Киришима… вы здорово поморочили мне голову! Наверное, мне стоит прислушаться к совету Фейлона и взять тебя в бизнес-партнеры… а самому уйти на покой и наслаждаться заслуженным отдыхом? Как считаешь?
Акихито опешил от неожиданности, но тут же перешел в наступление:
— Не уходи от темы, Асами… то есть, поговорим об этом после! Сейчас я хочу знать, почему ты меня избегаешь! Ты…
— Я два года отсутствовал, Акихито. Не скрою, что вам удалось отлично вести мои дела, но я предпочитаю сам ими заниматься… Извини, но у меня нет времени на твои капризы…
— Не будь ублюдком больше, чем обычно, Асами! Ты меня знаешь: я все равно выясню, рано или поздно!
— Хорошо, и что именно ты хочешь выяснить? — Асами прикрыл глаза рукой, словно устав от перепалки, а сам неотрывно смотрел на любовника сквозь неплотно сомкнутые пальцы: «Ты прекрасен, малыш, в своей справедливой ярости…»
— Асами, — голос Акихито стал чужим и холодным, и лишь в серых глазах бушевало неукротимое гневное пламя. — Когда-то… вечность назад… один человек сказал, что готов умереть за меня, и попросил напомнить об этом, если он вдруг забудет свои слова. Я хочу знать… осталось ли это признание… в силе?
Асами вздрогнул и закрыл глаза ладонью по-настоящему. «Я… боги, малыш! Я даже не ублюдок, я — обычный трус… Я не могу…»
— Очень жаль, — его голос казался таким же чужим, — но эти слова были сказаны совсем другим человеком… тоже… другому человеку…
«Простишь ли ты меня, Акихито?..»
Асами просидел какое-то время, не осмеливаясь взглянуть на любовника, но так и не дождался громких проклятий и угроз. Акихито решил промолчать? Странно… Подняв голову, Асами замер: кабинет был пуст.
Трясущимися руками мужчина подкурил сигарету и, сделав первую затяжку, набрал Суо.
— Где Акихито?
— Такаба-сама только что сел в машину и велел Кенджи ехать домой… Все в порядке, Асами-сама?
— В полном, — отрезал Асами и дал отбой. После чего затянулся еще раз и, стукнув по кнопке громкой связи, рявкнул в микрофон:
— Киришима! Зайди!
Ему срочно надо на ком-то сорваться… и это — идеальная кандидатура…

* * *

Выскочив из кабинета Асами, Акихито промчался мимо удивленного охранника и остановился только возле туалета для персонала, куда и зашел, с силой захлопнув за собой дверь.
Его трясло так, что пальцы соскальзывали с краев раковины, в которые он вцепился. Вот он и все Вот он и все выяснил… только радости, почему-то, совсем не испытывает. Остается вернуться в пентхаус, собрать вещи и…
И что? Начать жизнь заново? Как, интересно? Куда он пойдет? Да кто его отпустит для начала? Предположим, что ему удастся сбежать от Асами. Но не стоит забывать, что за два проклятых года Такаба Акихито, на которого всем раньше было плевать, умудрился перейти дорожку не одному десятку достаточно влиятельных людей. И, если станет известно, что он не под защитой Асами, что теперь он — просто сбежавшая от хозяина добыча… на него найдутся и другие охотники… Как долго он проживет, петляя как заяц, скрываясь ото всех и от всего шарахаясь? Он не сможет обратиться за помощью к друзьям, чтобы не подставить их под удар. Он даже не смеет просить приюта у Фейлона: ведь Асами развяжет настоящую войну — как же: «он посягнул на мою собственность!» И плевать, что ему самому эта собственность — словно чемодан без ручки… Акихито застонал от бессилия, поднял глаза и замер.
Из зеркала над раковиной на него смотрел человек, который когда-то был Такабой Акихито. Сейчас же он был никем, ненужной, хоть и памятной вещью, которую жаль выбросить… Он потерял себя… потерял в тот самый момент, когда впервые сел на место Асами на совещании… И терял себя день за днем два долгих года… А сейчас… да, у него оставалась внешность Такабы Акихито, но его сущность бесследно пропала. И он смотрел из зеркальной глубины глазами мертвого человека. То, что он двигался, разговаривал и дышал — было видимостью, насмешкой, ошибкой, которую необходимо исправить.
Человек, который не может быть Такабой Акихито, должен умереть…
Акихито с трудом отцепил пальцы от холодного фаянса и, последний раз взглянув в зеркало, направился к выходу. В голове вертелась одинокая мысль о том, что неплохо бы перед смертью написать джисей…

* * *

Когда Киришима явился на зов, Асами, немного придя в себя, курил уже вторую сигарету — кажется, он стал слишком много курить! — и спросил, сверля секретаря тяжелым взглядом:
— Объясни мне, Киришима, почему новость о том, что эти два года моим бизнесом управлял — и неплохо! — Такаба, я узнаю только сейчас и от Фейлона? Молчание Акихито понять можно — это так в его характере! Но почему ТЫ не доложил мне об этом?
Киришима, на несколько секунд утративший невозмутимый вид, низко склонился перед боссом:
— Прошу меня простить, господин. Меня об этом попросил Такаба-сама. Если вы считаете необходимым, можете наказать за это меня… но прошу вас: не сердитесь на НЕГО!
Асами едва не выронил сигарету: в словах Киришимы прозвучала самая настоящая… мольба? Киришима просит за Акихито? Что творится в этом мире?
— Объяснись!
— Такаба-сама… решил пощадить ваши чувства. Ему казалось, что меня, как управляющего делами, вы воспримете… благосклоннее.
Асами дрожащими пальцами затушил окурок и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. «Он решил пощадить ваши чувства…» И в этом — весь Акихито! Ему плевать на собственную выгоду, на то, как он сам будет выглядеть… лишь бы никто не пострадал… а особенно — непомерное эго некоего Асами Рюичи…
Он уже хотел махнуть секретарю рукой — «можешь идти!» — как вдруг Киришима заговорил сам:
— Я еще раз прошу прощения, Асами-сама, за то, что я сейчас скажу. Я бы никогда не осмелился вмешиваться… но, боюсь, еще немного — и вы навсегда потеряете Такабу-сама! Вы отдалились от него, думая, что он стал другим человеком, и вы теперь не знаете, как себя с ним вести… Так вот: Такаба-сама даже сейчас остается таким как раньше. В это трудно поверить: ведь он стал взрослее и серьезнее, но… позвольте вам кое-что показать!
Киришима выпрямился, под удивленным взглядом босса прошел к столу и, пробежавшись пальцами по клавиатуре ноутбука, открыл какую-то папку и опять согнулся в глубоком поклоне. Асами с любопытством глянул на экран: в папке находились звуковые файлы — несколько десятков, если не сотен. Первая запись была подписана датой неделю спустя после его ранения, а последняя — днем его выхода из комы. Прежде, чем он собрался спросить, что все это значит, секретарь пояснил:
— Эти записи были сделаны во время визитов Такабы-сама к вам в больницу. Кроме меня и Суо никто их не слышал: людям, обслуживающим записывающую аппаратуру было строжайше запрещено прикасаться этим файлам. Такаба-сама… верил, что вы слышите его, находясь в коме, поэтому каждый день… все два года… разговаривал с вами. Послушайте его, Асами-сама… прошу вас!..
Асами с трудом сглотнул стоящий в горле комок, взмахом руки отпустил осторожно косящегося на него Киришиму и, проигнорировав дрожь в руке, щелкнул мышкой по строчке меню «Воспроизвести все»…

«…Асами… Я где-то слышал, что люди в коме все чувствуют и понимают, только никак не могут этого показать. Поэтому я решил, что буду каждый день с тобой разговаривать, чтобы ты не очень волновался там… где бы ты ни был… Ты все-таки настоящий ублюдок! Зачем ты сделал меня наследником? Специально, чтобы подразнить, да? Ты же знаешь, что мне не нужно твое богатство… я с тобой не из-за этого… Ладно, переживу как-нибудь. Хорошо, что Киришима и Отани-сенсей помогают мне… Надеюсь, что я справлюсь. Только все равно, приходи уже в себя, а? Тебе не идет изображать бревно!..»
«…как ты только со всем этим справлялся? У меня уже крыша потихоньку едет! Некоторые твои люди явно недовольны, что теперь я всем командую… но Киришима и Суо быстренько их на место ставят — я пока так не умею…»
«…хотел тебе рассказать, как продвигаются дела… а вот нет! Ни слова тебе не скажу! Хочешь узнать, как поживает твой любимый бизнес — спроси сам!.. Правда, для этого тебе придется выйти из комы… так что, давай, выбирайся уже!..»
«…Фейлон приезжал. Очень выручил меня — без него меня всерьез бы не восприняли… Да, мы наконец-то нашли того гада, кто тебя заказал! Не волнуйся, он получил по заслугам!.. Асами… я… человека убил сегодня… Мне бы радоваться, что я за тебя отомстил, а мне так плохо… Как тебе удается убивать и ничего не чувствовать? Я, наверное, никогда так не смогу… Возвращайся скорей, хорошо?..»
«…ты знаешь, какой сегодня день? Пятое мая! Мне уже двадцать пять… довольно большой мальчик, да? Я никогда не просил подарков, но… сделай мне его сегодня, пожалуйста! Очнись! Ну что тебе стоит?..»
«…что, даже на свой день рождения не очнешься? Ну, да… Ты же терпеть не можешь праздники! А я бы тебе позволил сегодня все, что только захочешь… честное слово! Любое извращение, какое только придет в твою голову, ты, озабоченный ублюдок! Только… чтобы ты больше не лежал так неподвижно…»
«…год уже прошел… Асами… у меня руки опускаются… Я скоро не выдержу… нет, я должен! Потому, что если я не буду в тебя верить, все остальные тоже отчаятся!..»
«…я так скучаю по тебе… по твоему хмыканью, по твоим подколкам и даже по проклятому сигаретному дыму! Мне иногда так хочется, чтобы ты снова решал все за меня, удерживал от глупостей и… любил всю ночь напролет так, чтобы небесам жарко стало!.. Возвращайся… возвращайся скорей, слышишь?!.»
Воспроизведение давно остановилось, а Асами продолжал в полном оцепенении смотреть в одну точку, ничего перед собой не замечая. Два невыносимо долгих года его малыш тащил на своих плечах непосильную ношу — его бизнес и чувство вины за то, что Асами впал в кому! Внешне взрослел и мужал, в душе оставаясь потерянным беспомощным мальчишкой. И из последних сил надеялся, что вот-вот любовник очнется — и все наладится… Ну, вот, Асами очнулся — и что сделал? Отшвырнул его прочь, словно кота, соскучившегося по хозяину и бестолково путающегося под ногами…
А Акихито даже понять не может, в чем он виноват, и не догадывается, что великий и ужасный Асами Рюичи больше всего на свете теперь боится признаться любовнику в… половых проблемах! Что у него поджилки трясутся от одной мысли о том, что ему нечем теперь удержать Акихито рядом с собой… Ведь его верность не купить ни за какие деньги, а сводящую с ума невероятную чувственность мальчишки Асами уже не удовлетворить… Можно сказать ему правду — у Аки золотое сердце, он поймет и даже пожалеет… вот оно! Асами не нужна жалость: ему нужна любовь — пусть и плохо замаскированная притворно-сердитым «ублюдок и извращенец!» Это тупик: он не может признаться, не может доверить Акихито свою постыдную тайну, и, вместо того, чтобы, наконец, сблизиться, они будут все больше друг от друга отдаляться…
Остается надеяться на чудо, на какой-нибудь толчок в спину от судьбы, который направит их навстречу друг другу…
Его внимание привлек звук голосов за дверями кабинета, и когда Асами выглянул посмотреть, что случилось, перед его глазами возникло странное зрелище.
Суо, с видом пса, треплющего за шкирку глупого щенка, держал за воротник пиджака одного из охранников, приставленного к Акихито. А тот с какой-то отчаянной надеждой смотрел на Киришиму и умолял срывающимся от волнения голосом:
— Киришима-сан, прошу вас поверить! Вы можете сказать, что мне показалось… но нии-сан тоже это заметил! Лучше накажите меня потом, если я поднял шум из ничего… только… пожалуйста — после того, как убедимся, что Акихито-сама в порядке!
— Кенджи! Как ты смеешь называть хозяина по имени, ты… — зарычал было Суо, но замолчал, когда его перебил низкий властный голос:
— Что здесь происходит?
Охранник — Асами вспомнил его имя: Тохара Кенджи — воспользовался тем, что Суо выпустил его от неожиданности, и низко склонился перед боссом:
— Асами-сама! Вам нужно срочно отправиться домой — иначе, с Акихито-сама случится беда!

* * *

Лимузин мчался по улицам, иногда игнорируя правила движения; Асами, курил уже третью сигарету подряд и сверлил взглядом сидящего перед ним Тохару. А тот, рассказывал, низко склонив голову, лишь иногда позволяя себе бросить быстрый взгляд на лицо босса:
— …он тогда выходит и говорит: «В пентхаус, Кенджи!» А у самого лицо… не знаю, я его за два года разным видел, но такого выражения у него никогда не было! А по дороге велел остановиться у одного магазинчика и купить ему лист рисовой бумаги для каллиграфии. Я спросил: «Может, и тушь с кистью?», а он: «Маркером обойдусь!» А возле дверей, когда приехали уже, вдруг говорит мне: «Возвращайся к Суо, Кенджи — телохранители мне больше не нужны!» Я возразить хотел, что как это — не нужны, а он посмотрел на меня и сказал: «Вам с Кеничи больше нечего тут охранять. Уходи!» А тут нии-сан как раз подходит, а он молча в пентхаус зашел и дверь перед носом у нас захлопнул. Тогда нии-сан сказал, что Такаба-сама на самурая похож, который сеппуку задумал… А меня как осенило: точно! И лист бумаги рисовой неспроста босс купил, и глаза у него были… совсем как мертвые… Вы можете сказать, что мы с братом напридумали… но лучше приехать и убедиться, что мы не правы, верно?
— Где сейчас твой брат, Кенджи-кун?
— Под дверями пентхауса караулит. Если что, он позвонит, Асами-сама.
Асами ничего не ответил и потянулся за очередной сигаретой. Конечно, поверить в то, что жизнелюб-Акихито задумал самоубийство, было сложно… а вот что собрался сбежать — вполне! Мальчишка-телохранитель легко мог ошибиться… наверное… но, съездить и убедиться, что чудовище в отчаянии не выкинет какой-нибудь фокус, всегда стоит… Асами ничем не выдавал своего волнения, но больше всего на свете ему хотелось, чтобы эта чертова машина плелась хоть чуточку быстрее!..
У входа в пентхаус их встретил Тохара-старший, поклонился и коротко доложил:
— Босс квартиру не покидал, и никаких звуков изнутри не раздавалось, Асами-сама!
Асами кивнул и вопросительно глянул на Киришиму — тот немедленно отпер дверь своим ключом. Потом приказал:
— Проверьте! — и, подождав, пока братья Тохара и Суо ринутся внутрь, неспешно вошел сам, почтительно поддерживаемый под локоть верным секретарем.
Только они дошли до гостиной, в дверях показался встревоженный Суо:
— Босс, Такабы-сама нигде нет!
Асами похолодел.
— Потайная комната… в ней — люк на крышу!
— Кенджи! — крикнул Суо. — Давай туда! Мы поднимемся на крышу из холла перед квартирой! Если он и вправду… останови его!
Телохранители с топотом разбежались, а Киришима обернулся к хозяину и спросил:
— Подождете их здесь, Асами-сама?
— Нет, — с трудом произнес Асами. — Пойдем тоже. Я должен… видеть…
«Я должен увидеть то, что натворил…»

* * *

Даже на холодном ветру крыши пистолетное дуло казалось обжигающим, как раскаленное тавро. Акихито замешкался, чувствуя прикосновение металла к виску; перед глазами вновь и вновь мелькали все виденные им когда-то убитые люди… Сейчас он к ним присоединится… сейчас его не станет… он окончательно перестанет быть Такабой Акихито и превратится в кусок мертвой плоти и костей… Ну же! Хватит медлить, не будь трусом! Нет ничего смешнее струсившего самоубийцы…
Акихито зажмурился еще крепче и медленно, миллиметр за миллиметром, стал сдвигать курок пальцем… сейчас… вот еще чуть-чуть и…
Он поздно ощутил чужое присутствие… а потом его руку с пистолетом быстро и грубо рванули вверх и в сторону, заломили назад и выбили оружие из ослабевших пальцев. А в ухо шепнул виноватый голос Тохары Кенджи:
— Простите, Акихито-сама…
Акихито не ответил, все еще ошеломленный неожиданным вмешательством. «Ты идиот, Такаба Акихито! Кто тебя тянул за твой длинный язык? Охрана, видите ли, ему больше не нужна… конечно, Кенджи догадался…» Он попытался вырваться из хватки телохранителя, и ему это даже удалось… почти… если бы не раздавшийся за спиной топот, сильная рука, удержавшая его с другой стороны, и такой же виноватый голос Тохары Кеничи:
— Простите, Такаба-сама!
Акихито тут же прекратил вырываться — против сразу двоих братьев бороться было бесполезно… А потом замер, услыхав тяжелую неуверенную походку, а затем — знакомый голос, который, как он думал, не услышит больше никогда:
— Какого черта ты творишь, Акихито?
Акихито почувствовал, как пересохло в горле, а язык, словно намертво, прилип к небу… Он упрямо не подымал головы, чтобы не видеть… не встречаться глазами… но знакомые пальцы уже крепко ухватили за волосы, заставив вскинуться вверх… чтобы почувствовать себя букашкой, насаженной на острый янтарный взгляд, как на булавку энтомолога…
Асами молча разглядывал его, как эту самую букашку, и Акихито никак не мог понять, что выражает взгляд любовника. Это тревожило, щекотало и без того натянутые до предела нервы, и он, не выдержав, хрипло выдавил из себя:
— Предпочитаешь… кха… пристрелить меня… собственноручно?
Лицо Асами исказило непонятной гримасой, и он отвернулся, приказав:
— Отведите его в квартиру… потом оставьте нас… все…
И, не оглядываясь, медленно побрел прочь, к выходу с крыши.

Самым страшным кошмаром Асами Рюичи всегда был не страх смерти или увечья, не банкротство, не унижение… Больше всего на свете — по крайней мере, после событий в Гонконге — он боялся увидеть мертвые глаза Такабы Акихито…
И вот его кошмар чуть было не воплотился… да нет, скорее — чуть не воплотился полностью. Что с того, что Акихито разговаривает, двигается, дышит, если его глаза — словно засыпаны серым пеплом? Словно его сущность выгорела дотла? Словно он… уже мертв?
И сейчас, глядя на любовника, сломанной куклой застывшего на диване в гостиной, Асами до сих пор не мог прийти в себя. Ведь, если бы не телохранитель, обративший внимание на странности босса, они нашли бы на крыше только мертвое тело… А так… есть надежда, что где-то под слоем пепла еще тлеет уголек пламенной души Такабы Акихито.
И Асами обязан раздуть этот уголек до прежнего яркого пламени, после того, как сам едва не погасил его… А для этого придется довести его… до белого каления…
«Прости меня, Акихито…»
Асами налил виски на два пальца, залпом выпил и едва не закашлялся — отвык от алкоголя. Потом плеснул в бокал еще и практически втиснул его в безвольные пальцы любовника:
— Выпей!
Акихито равнодушно глянул, но покорно выпил виски, словно воду; он по-прежнему казался безучастным, лишь легкий румянец на щеках доказывал, что алкоголь действует. Асами отобрал стакан, поставил его на столик, тяжело вздохнул, собираясь с духом… и, набросившись на Акихито, яростно затряс его за плечи:
— Что ты делаешь, идиот? Что это вообще было — там, на крыше? Больше всего мне хотелось перегнуть тебя через колено и выдрать, как глупого сопляка! Меня остановило только то, что люди будут слишком… деморализованы, увидев, кто ими руководил два года! Ты что — старшеклассница, которой померещилась несчастная любовь? Так надо было вены резать, а не за пистолет хвататься!
Кажется, подействовало: Акихито вскинул голову, а его глаза гневно сверкнули:
— А какое… право ты имеешь… упрекать меня? Ах, да… я же твоя собственность! А ты разве не помнишь, что собственностью не только владеют и пользуются? Что за нее еще несут ответственность? Что за ней ухаживают и ее берегут, если не хотят, чтобы она пришла в негодность? Ну, так я — даже не твоя собственность! — Акихито попытался стряхнуть руки Асами с плеч, но тот не позволил ему даже и пошевелиться. — Я ЖИВОЙ ЧЕЛОВЕК! Слышишь, ублюдок? Если ты… если ты больше не хочешь… быть со мной… из-за того, что я… перестал быть Такабой Акихито… отпусти меня или пристрели к чертям… только прекрати душу из меня тянуть, слышишь?
Акихито почти кричал, вырываясь из рук, глядя с ненавистью и болью сквозь катящиеся из глаз слезы… Асами с трудом удерживал его и думал, что пристрелить стоит его самого — за тупость и жестокость. Конечно: что еще мог подумать мальчишка, если к нему до сих пор ни разу не прикоснулись? Если его избегали, как зачумленного? Перестал быть Такабой Акихито… надо же было придумать!
— Почему ты решил, что ты — больше не Такаба Акихито, малыш? Я так не думаю! И я даже знаю, как это проверить…
Будь, что будет! Ему больше не до гордости, не до сохранности лица… Пусть Акихито, так и быть, узнает, пусть даже посмеется над ним… таким… Это будет ему отличным наказанием…
И Асами, крепко сжав вырывающегося любовника в объятиях, толкнул его на ковер, прижав к полу всем телом, и накрыл его губы своими…

* * *

В начале было отчаяние, затем — страх смерти, потом — смесь облегчения и разочарования… А уже в пентхаусе на Акихито навалилась странная апатия, и ему стало действительно все равно: кто он, с кем он, жив ли вообще…
Он ожил лишь тогда, когда Асами закричал на него — так яростно, словно ему было страшно, как никогда в жизни… И тогда, впервые за два года, слезы неудержимо потекли из глаз Акихито, смывая скопившиеся страх, боль, неуверенность… Кажется, он что-то кричал, пытался доказать, заставить себя услышать… и замер, когда Асами повалил его на ковер и поцеловал. Он уже не верил и не надеялся на какие-либо чувства, особенно, когда чуть было не умер… Акихито вздрогнул: только сейчас он осознал, ЧТО чуть было не случилось на крыше. В самом деле, что на него нашло? Джисей решил написать, застрелиться… еще бы сеппуку сделал или, действительно, вены порезал… как глупая малолетка!
Додумать он не успел — все мысли словно потоком смыло… потоком неожиданной нежности прикосновений Асами, поцелуев Асами, взглядов Асами… Это было так не похоже на тот эмоциональный вакуум, в котором юноша задыхался все это время, и Акихито накрыло: тело, изголодавшееся по ласке, среагировало даже сильнее обычного. Он едва не захлебнулся стоном, вцепился в волосы любовника и, перехватив инициативу, сам стал жадно целовать и гладить отрытые участки кожи… отчего их так мало? Одежда мешает… к чертям ее! Он сорвал с Асами галстук, распахнул его рубашку на груди, порывисто огладив обнажившееся тело… Боги… как он соскучился… Рюичи…
— Акихито… — словно в ответ раздался срывающийся шепот. — Мой… Такаба Акихито…
Асами давно избавил его от одежды и теперь покрывал его тело поцелуями — не пропуская ни сантиметра. Акихито застонал, подставляясь под ласки, дрожащей рукой нащупал член любовника и крепко сжал в кулаке твердеющую плоть.
И с удивлением увидел, как Асами замер, словно заметив нечто необычайное, невероятное, невозможное… и не веря собственным глазам.
— Рюичи? — хрипло позвал Акихито. — Что-то… не так?
Тот очнулся и, улыбнувшись совершенно сумасшедшей улыбкой, облегченно выдохнул:
— Нет… все отлично… все просто замечательно!..
И продолжил целовать, облизывать, прикусывать, пока Акихито, закричав почти в голос, едва не кончил. Тогда Асами придвинулся плотнее, заставил Акихито сжать сразу оба их члена, накрыл его руку своей… и дальше Акихито уже ничего не помнил… но, кажется, кончили они почти одновременно…
Очнулся он спустя несколько мгновений, все еще чувствуя приятную посторгазменную слабость… и внимательный взгляд Асами. Акихито улыбнулся ему… и тут же был крепко схвачен и прижат к ковру знакомой тяжестью горячего тела. Чужие губы невесомо коснулись сначала его губ, потом щеки, проехались к уголку челюсти, легко прихватили мочку уха, а затем шепнули:
— Продолжим?
— А как же! — Акихито, не оставшись в долгу, вернул поцелуй и с удовольствием провел ладонью вдоль тела любовника… А он практически вернул себе отличную форму… совсем как до комы… Надо будет помочь ему поддерживать ее… каждую ночь… Асами довольно улыбнулся, словно подслушал эту мысль, и опять склонился над ним, опаляя кожу жаром поцелуев. Акихито привычно выгнулся, постанывая и требуя дальнейших ласк, когда Асами внезапно остановился и, с легким замешательством в голосе, спросил:
— Акихито? А у нас хоть какая-то смазка в доме осталась?
Акихито рассмеялся:
— Откуда? У твоих запасов вышел срок годности — пришлось все выбросить! Сегодня обойдемся без нее!
— Уверен? — янтарные глаза полыхнули хищным огнем, но Акихито уже давно было им не испугать:
— Еще как уверен! — так же хищно улыбнулся он любовнику и, легко выскользнув из-под него, толкнул его на спину и уселся верхом. — Или ты думаешь, что меня остановит такая мелочь?
— Нет, — выдохнул Асами, привлекая его к себе, — тебя ничто не остановит… ведь ты — Такаба Акихито!

* * *

Наверное, они все-таки перестарались, потому что к вечеру сил не осталось у обоих. Хорошо, хоть после первого раза они перебрались сначала в ванную — где на полтора часа застряли в душе, затем — в спальню… Асами еще по привычке попытался подхватить Акихито на руки… и едва не уронил: то ли от слабости, то ли — оттого, что любовник действительно… возмужал. Внешне. В душе он так и остался прежним мальчишкой — ярким и согревающим душу, как солнечный луч…
Они лежали на беспорядочно скомканных простынях; Асами, поглаживая задремавшего на его груди Акихито по волосам, думал, что кома явно ослабила его мозги, если он вдруг решил, что стал импотентом, даже не убедившись в этом… на практике.
И чуть не уничтожил величайшую ценность в своей жизни…
— Рюичи?
— Что, Аки?
— У тебя ведь были проблемы, да? Ну, с… эрекцией?
Асами недолго поколебался — признаваться или нет? — и честно ответил:
— Были.
— А почему ты сразу не признался?
— Боялся.
— Чегооо? — дремы в глазах у Акихито словно ни бывало. — Ты… боялся? Рюичи, ты что — дурак? Я что, не понял бы?.. В конце концов… у тебя игрушки где-то были… нет, зря я о них вспомнил!
— Ой, зря! — согласился Асами, подминая его под себя и ощущая просто небывалый… подъем. — Но, думаю, я пока смогу без них… обойтись…
— Извращенец! — простонал Акихито, но с готовностью ответил на поцелуй, обхватывая любовника руками за шею и прижимаясь всем телом.
— Акихито?
— Ммм?
— Ты… простишь меня?
— Ох… а, по-твоему, я сейчас занимаюсь с тобой сексом, потому что до смерти ненавижу? Прекрати уже… и продолжай… ааах!
— Как пожелаешь… Малыш, скажи мне…
— Ну, что еще?
— Почему ты больше не фотографируешь?
Акихито замер, высвободился из объятий и сел на постели, растрепав ладонью и без того всклокоченные волосы.
— Я считал, что ты впал в кому из-за меня… а это… было моим наказанием.
— Это было глупостью! — Асами потянул его на себя, крепко прижал к груди и поцеловал. — Поэтому тебе и приходили в голову дурацкие мысли… что ты — больше не Такаба Акихито! Твоя камера — часть тебя… без нее словно чего-то не хватает…
Акихито собирался возразить, да только кто ему позволит… болтать без толку! Нет, Асами найдет его рту лучшее применение… а все остальное они обсудят завтра… Они и так потеряли впустую чертову кучу времени…

Асами проснулся ранним утром, потому что почувствовал, что чего-то не хватает. Не хватало, естественно, Акихито — рядом в постели, а также кофе, аромат которого уже распространился по квартире и волнующе щекотал ноздри. Асами путем нехитрых умозаключений пришел к выводу, что Акихито + кухня = кофе, накинул халат и отправился в пункт два на поиски пунктов один и три.
На кухне он нашел только кофе: от Акихито там оставалась только недопитая чашка, просыпанный сахар на столе и скомканная салфетка на полу. Асами, хмыкнув, убрал беспорядок, налил себе кофе и отправился в квест по квартире — в надежде обнаружить логово своего чудовища. Идти пришлось недалеко: за распахнутой настежь балконной дверью в гостиной виднелась знакомая фигура. Асами тихонько выскользнул на балкон и застыл, прислонившись к дверному косяку.
Выражение «прекрасен, как рассвет» всегда казалось ему несколько пафосным, но сейчас Асами был вынужден признать, что прекрасны оба — и рассвет, и любовник. На Акихито были только старые джинсовые шорты; солнечные лучи окрашивали его кожу в розовато-золотистые оттенки, путались в светлых волосах, зайчиками отражались от объектива фотоаппарата…
«Вот теперь он… совершенен!.. Когда наконец-то стал самим собой…»
Акихито обернулся, почувствовав взгляд Асами, и улыбнулся ему. Он стоял с камерой в руках, как прежде — яркий, солнечный… живой… и у Асами сжалось сердце от мысли, что из-за своей глупости он едва не загасил этот свет… А потом Акихито как-то странно присмотрелся к нему и крикнул, поднеся камеру к глазам:
— Не двигайся!
Асами послушно замер, — от неожиданности — а Акихито продолжал командовать:
— Повернись немного влево… только плечи и голову!.. Теперь посмотри чуть вверх… ага, так!.. Поднеси чашку к губам, но не высоко — лицо не закрывай!.. А теперь — замри!
Асами выполнил приказ и позволил себе пошевелиться лишь после щелчка затвора объектива. Потом одним глотком допил кофе, поставил чашку на подоконник и быстрым движением сгреб довольно сопящее чудовище в охапку, коснувшись губами его волос.
— Рад, что ты вернулся, мой каваи Акихито…
И, игнорируя возмущенное пыхтение: «Асами… прекрати! Дай я хоть проверю, что получилось!..», поволок драгоценную добычу обратно в постель.

* * *

Потом они сидели за завтраком — Акихито категорично заявил, что если он сейчас не поест, то кто-то рискует быть покусанным! — и опять спорили о будущем.
— Извини, Асами… но твоего бизнеса за два года мне хватило с головой! Дай мне тайм-аут… потом я смогу решить, чем мне лучше заняться…
— Хорошо, — покладисто согласился Асами, — я прекрасно понимаю, что тебе необходим отпуск, и завтра…
— Стоп! — перебил его Акихито. — Отпуск необходим не мне! Ты не забыл, что твои люди пахали все это время без выходных, прикрывая мою задницу… и оберегая твою? Сначала в отпуск отправятся Киришима и Суо, а только потом — я!
Асами громко фыркнул, а его любовник сердито насупился:
— Что смешного?
— И ты еще пытаешься уверить меня, что перестал быть Такабой Акихито? Только ТЫ сначала думаешь о других, а потом — о себе! Ну, хорошо, хорошо! — спохватился Асами, примирительно улыбаясь своему сердитому справедливому чудовищу. — Сейчас мы вызовем Киришиму, предупредим, что с завтрашнего дня он в отпуске, а сегодня пусть завершит необходимые дела, согласен?
— Не нужно делать мне одолжений, Асами, — Акихито подняв голову, глянул на любовника, и тот поразился перемене: вместо легкомысленного мальчишки перед ним сидел взрослый человек с серьезным жестким взглядом. — За эти два года я понял простую вещь: если ты будешь справедлив к подчиненным, они пойдут за тебя в огонь и воду… Поэтому я настаиваю: первыми отдыхают Киришима и Суо, а только потом — я! Таково мое мнение… как твоего партнера и преемника. Если ты не согласен…
— Я согласен с тобой, Акихито, — Асами смотрел на любовника с гордостью и восхищением. — Твое решение разумно и справедливо и… я еще не говорил тебе… я рад, что не ошибся, назначив тебя преемником. И я буду счастлив, если ты захочешь стать моим полноправным партнером… и не только в бизнесе!
Акихито опешил и вновь стал похож на мальчишку:
— Эй, Асами… что это только что было? Еще скажи, что ты мне предлагаешь пожениться в Лас-Вегасе… или где там однополые браки разрешены!
— Вообще-то, я имел в виду… хм… равноправие в постели… к тому же, за мной должок… с нашего незавершенного свидания… Но, если ты мечтаешь о свадьбе…
— Да иди ты!.. Я тебе не женщина… извращенец! — Акихито залился краской до корней волос и попытался выскочить из-за стола, но Асами, ухмыляясь, перехватил его и крепко сжал в объятиях:
— Ну, прости! Я не хотел тебя обидеть… хотя… как бы ты смотрелся в белом костюме с розой в петлице…
— А почему тогда не в платье с кружевами? — Акихито все еще сердито хмурился, но даже не пытался вырваться: пальцы Асами делали свое дело, лаская его тело и заставляя плавиться от наслаждения. — А насчет равноправия в постели… не боишься, что я захочу отыграться… за все?
— Не боюсь! — хмыкнул Асами и поцеловал призывно открывшиеся губы любовника.
«Единственное, чего я боюсь — потерять тебя, малыш. А все остальное я переживу!..»

* * *

У Киришимы прямо от сердца отлегло, когда поздним утром Асами-сама вызвал его в пентхаус. Голос босса был, как обычно, вежлив и спокоен, но секретарь, научившийся разбираться в его малейших нюансах, понял, что, кажется, все в порядке.
В гостиной Киришиму встретил хозяин в одном халате и без лишних слов сообщил подчиненному, что с завтрашнего дня тот — в отпуске. На месяц. На все попытки возразить, что отпуск ему не нужен, Асами усмехнулся:
— Это не мое решение, Киришима, поэтому — увы! — я ничем не могу тебе помочь. Ты идешь в отпуск!
— Но… — совершенно сбитый с толку секретарь, нервно поправил очки. — Как вы будете справляться, Асами-сама? И кто вам будет помогать? И кто это… решил, в конце концов?
— Я, конечно! — в дверях гостиной появился растрепанный Акихито, живописно задрапированный в огромную простынь. — Я решил, я буду помогать и, так и быть, я присмотрю за ним!
Киришима перевел взгляд на босса — на ДРУГОГО босса — и увидел, что тот, кажется, уже потерял интерес к разговору, жадно пожирая взглядом привлекательное видение перед собой. Секретарь едва заметно вздохнул и обратился уже к Акихито:
— Но, Такаба-сама, мне кажется, что отдохнуть не мешает в первую очередь вам…
— Прости, Киришима-сан… но я так решил и решения не отменю! Я и так почти две недели бездельничал… Сначала — ты и Суо, потом — я! Так будет справедливо! Сегодня доделаешь все, что нужно и оставишь на моем столе… ты еще не приказал его убрать? — Акихито развернулся к любовнику, а тот только заторможено кивнул, не сводя с него горящих глаз. Ответив на красноречивый взгляд Асами коварной улыбкой, молодой человек снова посмотрел на верного секретаря, с каждой секундой чувствующего себя в комнате все более лишним. — Ну, значит, договорились! Ждем от тебя открытку… хорошо тебе отдохнуть, Киришима-сан! А сейчас… не будем тебя задерживать… а то кое-кто сейчас… хм… ладно… Увидимся через месяц!
Последние слова Акихито выкрикивал уже из коридора, в который его уволок голодный хищник по имени Асами Рюичи. Как только парочка скрылась с глаз, Киришима наконец позволил себе с облегчением улыбнуться. Слава богам, у его хозяина… нет, у его обоих хозяев, все отлично… Надо будет заказать благодарственную службу в храме… и подготовить для Такабы-сама список необходимых дел, о которых надо обязательно напоминать боссу… то есть, Асами-сама… И напоминание об обязательных визитах к Минами-сенсею… и…
Мысленно составляя перечень всего необходимого на время его отсутствия, Киришима направился к выходу из квартиры. Он уже вышел на площадку и вызвал лифт, когда дверь пентхауса настежь распахнулась, и на пороге показался Акихито в знакомом халате, который был ему явно великоват…
— Киришима-сан! — позвал он громким шепотом. — Извини, конечно… но ты не мог бы попросить кого-нибудь из парней купить нам смазку? А то завтра у кого-то рабочего настроения не будет… и сидеть на стуле трудновато… после… уж я-то знаю!..
— Конечно, Такаба-сама! Я сейчас же распоряжусь! — на лице секретаря не дрогнул ни единый мускул. Акихито смущенно поблагодарил его и исчез за дверью.
И только когда лифт понес его вниз, Киришима с удивлением задумался: а кого именно имел в виду Такаба-сама, когда говорил, что тому завтра без смазки будет… тяжело сидеть?