Долго ничего не писалось, и тут внезапно — тадам! — новый кроссовер Птички и Видоискателя теперь дженовый!
Название: Воскрешение из мёртвых
Фандом: Finder no Hyouteki, Saezuru Tori wa Habatakanai
Размер: мини, 3 195 слов
Персонажи: Домеки, Асами/Акихито, Мисуми, безымянные МП, Яширо в
Категория: джен с элементами слэша
Жанр: ангст, драма, психология, AU, кроссовер
Рейтинг: R (за особенности тюремного секса)
Предупреждения: закадровая и экранная смерть персонажа, нехронологическое повествование,
Краткое содержание: тысячеглазый демон никогда не останется без работы. Даже после того, как умрёт.
1.
Домеки посчитал эту затею отвратительной сразу, как о ней услышал, но по привычке ничего не сказал: кто он такой, чтобы высказывать своё мнение?
Мертвецам не пристало указывать живым, что делать.
Мертвецам не пристало указывать живым, что делать.
Он мёртв уже чёртовых пять месяцев, две недели и четыре дня — с тех пор как очнулся в больнице после ранения и узнал, что босса больше нет. Если бы не проклятая слабость, он бы немедленно покончил с собой — как угодно, хоть бы и перерезал горло осколком дурацкой вазы с цветами, например. Но ему хватило сил только столкнуть её с тумбочки, а выдернуть из руки капельницу и дотянуться до более-менее крупного осколка — уже нет. Прибежавшие на шум медсёстры суетились вокруг, что-то лопотали, уговаривая, и косились на него с опаской, а ему хотелось выть от боли и бессилия. Он не хотел жить без него. И не понимал, почему Нанахара или Сугимото ещё не ворвались в палату, чтобы вышибить ему мозги за то, что опять не уберёг босса — лишь потом ему сообщат, что оба легли в той же перестрелке.
А он, Домеки, — до сих пор нет.
Вечером к нему неожиданно зашёл Мисуми-сан, и Домеки обрадовался: такая честь, сам вакагашира Дошинкай прервёт его никчёмную жизнь… вернее, прикажет это сделать. Но тот присел на стул возле кровати, тяжело вздохнул и произнес:
— Прекрати это, парень. Во-первых, ты не виноват, а во-вторых, Яширо не хотел бы… — Мисуми-сан запнулся, вздохнул ещё тяжелее, и Домеки с вялым удивлением отметил, что он сильно сдал и теперь полностью соответствует тому, как называл его босс — оджи-сан. Мисуми-сан хотел сказать ещё что-то, но махнул рукой и вынул из внутреннего кармана сложенный листок бумаги.
— Яширо… прожил ещё три часа… а когда пришёл с сознание, потребовал, чтобы я передал тебе… — записка легла в дрожащие пальцы Домеки, и он промедлил целых полминуты, прежде чем открыть её. На листке была всего одна фраза: «Не вздумай последовать за мной, балда, — живи, понял?»
Домеки зажмурился, представив, как босс произносит эту фразу — тягучим ленивым голосом, растягивая своё привычное «бал-да» — и почувствовал, как глаза щиплет солёная влага. Босс оттолкнул его… снова. Запретил идти за собой, как делал это уже не один раз, — как ему казалось, чтобы защитить. Но от этого делалось только больнее.
Любовь никогда не приносила ничего, кроме боли.
Домеки усилием воли сморгнул подступившие слёзы и попытался вслушаться в то, что говорил Мисуми-сан:
— …тебя ни в чём не обвиняют. Как поправишься — сможешь сам выбрать, как жить дальше: хочешь — оставайся в Шинсейкай, хочешь — попробуй вернуться к нормальной жизни… хотя, ты же палец отчекрыжил, куда тебе в нормальную жизнь!
— Сделайте меня пулей! — внезапно перебил его Домеки. Голос не слушался, слова звучали тихо, задушено, жалко. — Прошу Вас, Мисуми-сама! Я готов на всё, только бы… только…
— Сдурел? — Мисуми-сан склонился над ним и гневно сверкнул глазами. — Хочешь, чтобы я нарушил клятву, данную умершему? Или для тебя последняя просьба Яширо ничего не значит? Или он зря тебя из-под пуль вытолкнул?
Домеки пристыженно молчал, не в силах возразить на справедливый упрёк, и взгляд собеседника смягчился:
— Эх, ты! Думаешь, я не понимаю? Думаешь, что вы встретитесь в Дзигоку или в следующем воплощении? Чудес не бывает, Домеки-кун. Яширо хотел, чтобы ты жил — и ты должен жить. Отпусти его, так будет легче, парень. Уж я-то знаю…
Домеки смог лишь кивнуть. Что же, раз такова последняя воля босса — он так и сделает.
Всё равно он сам уже мёртв — какая ему разница, будет ли он лежать в земле или пригодится на что-то другое?
А он, Домеки, — до сих пор нет.
Вечером к нему неожиданно зашёл Мисуми-сан, и Домеки обрадовался: такая честь, сам вакагашира Дошинкай прервёт его никчёмную жизнь… вернее, прикажет это сделать. Но тот присел на стул возле кровати, тяжело вздохнул и произнес:
— Прекрати это, парень. Во-первых, ты не виноват, а во-вторых, Яширо не хотел бы… — Мисуми-сан запнулся, вздохнул ещё тяжелее, и Домеки с вялым удивлением отметил, что он сильно сдал и теперь полностью соответствует тому, как называл его босс — оджи-сан. Мисуми-сан хотел сказать ещё что-то, но махнул рукой и вынул из внутреннего кармана сложенный листок бумаги.
— Яширо… прожил ещё три часа… а когда пришёл с сознание, потребовал, чтобы я передал тебе… — записка легла в дрожащие пальцы Домеки, и он промедлил целых полминуты, прежде чем открыть её. На листке была всего одна фраза: «Не вздумай последовать за мной, балда, — живи, понял?»
Домеки зажмурился, представив, как босс произносит эту фразу — тягучим ленивым голосом, растягивая своё привычное «бал-да» — и почувствовал, как глаза щиплет солёная влага. Босс оттолкнул его… снова. Запретил идти за собой, как делал это уже не один раз, — как ему казалось, чтобы защитить. Но от этого делалось только больнее.
Любовь никогда не приносила ничего, кроме боли.
Домеки усилием воли сморгнул подступившие слёзы и попытался вслушаться в то, что говорил Мисуми-сан:
— …тебя ни в чём не обвиняют. Как поправишься — сможешь сам выбрать, как жить дальше: хочешь — оставайся в Шинсейкай, хочешь — попробуй вернуться к нормальной жизни… хотя, ты же палец отчекрыжил, куда тебе в нормальную жизнь!
— Сделайте меня пулей! — внезапно перебил его Домеки. Голос не слушался, слова звучали тихо, задушено, жалко. — Прошу Вас, Мисуми-сама! Я готов на всё, только бы… только…
— Сдурел? — Мисуми-сан склонился над ним и гневно сверкнул глазами. — Хочешь, чтобы я нарушил клятву, данную умершему? Или для тебя последняя просьба Яширо ничего не значит? Или он зря тебя из-под пуль вытолкнул?
Домеки пристыженно молчал, не в силах возразить на справедливый упрёк, и взгляд собеседника смягчился:
— Эх, ты! Думаешь, я не понимаю? Думаешь, что вы встретитесь в Дзигоку или в следующем воплощении? Чудес не бывает, Домеки-кун. Яширо хотел, чтобы ты жил — и ты должен жить. Отпусти его, так будет легче, парень. Уж я-то знаю…
Домеки смог лишь кивнуть. Что же, раз такова последняя воля босса — он так и сделает.
Всё равно он сам уже мёртв — какая ему разница, будет ли он лежать в земле или пригодится на что-то другое?
Домеки чуть было не сорвался один-единственный раз — когда позвонила Аой и рассказала о странном письме из нотариальной конторы, уведомляющем об открытии солидного банковского счета на её имя. Она спрашивала совета: стоит ли ей принять такой нескромный подарок, или правильнее будет отказаться? Домеки вслушивался в голос сестры в телефонной трубке, а сам вспоминал совсем другой — лениво упрекающий его за пренебрежительное обращение с семьёй. Босс знал, как отблагодарить своего верного пса и любовника: оставь он деньги лично Домеки, тот не взял бы и йены. А так от них невозможно отказаться: Аой наконец-то хватит на приличное образование… Он буркнул в трубку, что деньги она принять может, проигнорировал удивлённые расспросы и робкие приглашения навестить их с матерью, торопливо попрощался и дал отбой. А потом долго колотил в стену кулаком, до крови, до онемения, потому что осознание потери стало как никогда острым. Накричал на прибежавшую дежурную медсестру, едва не вышвырнул из палаты пытавшегося его урезонить врача и потребовал оставить его, чёрт возьми, в покое. А потом всю ночь просидел, глазея в темноту под её призрачный шёпот, успокоившись и уснув только под утро.
И, проснувшись, был рад снова почувствовать себя мёртвым.
И, проснувшись, был рад снова почувствовать себя мёртвым.
Он не остался в Шинсейкай, но и «в нормальную жизнь» не вернулся. Выйдя из больницы, Домеки встретился с начальством и попросился в одну из мелких группировок, входящих в клан, а на удивлённый вопрос Мисуми-сана откровенно ответил: «Чтобы глаза Вам не мозолить». И тот отпустил, дав отличные рекомендации — его приняли, только уже не на роль шестёрки, а кем-то вроде смотрящего от Дошинкай. Это обеспечило ему и уважение, и не один косой взгляд, но Домеки было всё равно.
Ведь мертвецу всё безразлично.
А потом его новому кумичо пришел в голову гениальный план, как пополнить оскудевший общак и набрать необходимую для ежемесячного взноса сумму. Нужно всего-то похитить любовника одного влиятельного бизнесмена и потребовать за него выкуп.
Сам Домеки идею не одобрил, но вслух ничего не сказал. Пока не увидел этого самого любовника.
На первый взгляд мальчишка был ничем не примечателен: Домеки ожидал кого-нибудь более женоподобного и холёного, а не тощее недоразумение в драных джинсах, которое на вид даже и совершеннолетним не казалось. Перепуганным парнишка тоже не выглядел, с вызовом зыркнув серыми глазами из-под светлой чёлки на Домеки, вошедшего в дверь склада, где держали заложника. А тот на секунду застыл, а потом коротко спросил старшего из троих, что присматривали за пленником:
— Это что?
— Как что, Домеки-аники? Заложник это! — удивился тот, а второй охранник нервно хохотнул:
— Только строптивый больно! Ну, ничё, сейчас мы его манерам поучим!
Домеки развернувшись, бросил на говорившего холодный взгляд:
— Основания?
— Сопротивлялся, гадёныш! — зло сплюнул третий и скривился — судя по выражению лица, ткнув языком в шатающийся зуб. Домеки внимательно оглядел всех присутствующих: на правой скуле заложника наливался синевой приличных размеров синяк, а его тюремщики выглядели слегка потрёпанными. Неплохо он их — как для какой-то подстилки!
Хорошо быть живым.
— Кумичо разрешал бить заложника? — холодно поинтересовался Домеки. Троица переглянулась.
— Нет, аники, бить не разрешал — пока ответ не получим. Мы его просто… того… думали попробовать… с него же не убудет, а ноги раздвигать он привычный! — угодливо ответил старший под неловкие смешки товарищей.
Домеки бросил быстрый взгляд на мальчишку: тот побледнел и прикусил губу, но глаза не отвёл. И смотрел так, словно был готов сопротивляться до последнего.
Живым всегда есть что терять.
— Предпочитаете мальчиков?
— Что вы, аники, и не пробовали никогда! — горячо отнекивался старший, а потом нерешительно облизал губы. — Прощения просим… только о вас болтали, что вы в тюряге сидели и… э-э-э… это дело тоже для вас не внове. Может, подскажете, как правильно, ну… это?..
Домеки удивлённо приподнял бровь: эти придурки серьёзно рассчитывают на то, что он им… мастер-класс проведёт? Брошенный мельком взгляд на пленника убедил его, что тот по-прежнему смотрит на него — с отчаянным вызовом — а ещё… кого-то ему напоминает.
И сама жизнь бурлит в нём, выплёскиваясь через край.
Кажется, мальчишка — нечто большее, чем просто шлюха… да и позволить недоумкам издеваться над заложником не хотелось. Надо бы внушить им мысль, что секс с мужчиной — не такая простая и приятная штука, как принято считать.
— Не советую пробовать анальный секс с человеком, который будет сопротивляться, — Домеки сам не ожидал от себя такого менторского тона. — Он не расслабится, и вы просто не сможете в него войти. А примените силу — собственную головку защемите.
Трио идиотов переглянулось с вытянутыми лицами, а в глазах мальчишки заложника отразилось удивление и недоверие.
— Но, аники, а как тогда в тюряге опускают? — робко поинтересовался один.
— Силой, — усмехнулся Домеки. — Расширяют очко… хм… подручными средствами и пользуются. Вот только сделать это, не порвав человека, не выйдет, — продолжил он, заметив, как напрягся пленник и просветлели лица его охранников. — А порвёте анус — он кровью истечет, если к врачу сразу не отвезти. В тюрьме так и бывает: заметит охрана вовремя — оттащит в лазарет. Не заметит — утром тащит уже в морг.
— Вон оно как… — почесал в затылке старший из охраны. — А калечить пока не велено, пока любовничек его на выкуп не согласится.
— Да ну его, семпай, — подхватил второй охранник. — С бабами оно куда проще!
А не такие они и идиоты… наверное. Домеки вновь глянул на пленника: тот кривил губы, чтобы не ухмыльнуться, на лице так и читалось облегчение. Но не благодарность — а ведь Домеки спас его от пускания по кругу неумехами, которые действительно могли серьёзно покалечить.
Неужели он тоже считает, что быть живым — того не стоит?
— Вот и хорошо, — Домеки, собственно, и не ждал слов благодарности, прекрасно понимая чувства пленника. — И оставьте заложника в покое, пока не выйдет на связь… как зовут того человека?
— Асами Рюичи, аники!
И Домеки замер, осознавая глубину задницы, в которую они влипли. Впрочем, его это касалось меньше всего.
Наконец он получит возможность умереть по-настоящему.
Ведь мертвецу всё безразлично.
А потом его новому кумичо пришел в голову гениальный план, как пополнить оскудевший общак и набрать необходимую для ежемесячного взноса сумму. Нужно всего-то похитить любовника одного влиятельного бизнесмена и потребовать за него выкуп.
Сам Домеки идею не одобрил, но вслух ничего не сказал. Пока не увидел этого самого любовника.
На первый взгляд мальчишка был ничем не примечателен: Домеки ожидал кого-нибудь более женоподобного и холёного, а не тощее недоразумение в драных джинсах, которое на вид даже и совершеннолетним не казалось. Перепуганным парнишка тоже не выглядел, с вызовом зыркнув серыми глазами из-под светлой чёлки на Домеки, вошедшего в дверь склада, где держали заложника. А тот на секунду застыл, а потом коротко спросил старшего из троих, что присматривали за пленником:
— Это что?
— Как что, Домеки-аники? Заложник это! — удивился тот, а второй охранник нервно хохотнул:
— Только строптивый больно! Ну, ничё, сейчас мы его манерам поучим!
Домеки развернувшись, бросил на говорившего холодный взгляд:
— Основания?
— Сопротивлялся, гадёныш! — зло сплюнул третий и скривился — судя по выражению лица, ткнув языком в шатающийся зуб. Домеки внимательно оглядел всех присутствующих: на правой скуле заложника наливался синевой приличных размеров синяк, а его тюремщики выглядели слегка потрёпанными. Неплохо он их — как для какой-то подстилки!
Хорошо быть живым.
— Кумичо разрешал бить заложника? — холодно поинтересовался Домеки. Троица переглянулась.
— Нет, аники, бить не разрешал — пока ответ не получим. Мы его просто… того… думали попробовать… с него же не убудет, а ноги раздвигать он привычный! — угодливо ответил старший под неловкие смешки товарищей.
Домеки бросил быстрый взгляд на мальчишку: тот побледнел и прикусил губу, но глаза не отвёл. И смотрел так, словно был готов сопротивляться до последнего.
Живым всегда есть что терять.
— Предпочитаете мальчиков?
— Что вы, аники, и не пробовали никогда! — горячо отнекивался старший, а потом нерешительно облизал губы. — Прощения просим… только о вас болтали, что вы в тюряге сидели и… э-э-э… это дело тоже для вас не внове. Может, подскажете, как правильно, ну… это?..
Домеки удивлённо приподнял бровь: эти придурки серьёзно рассчитывают на то, что он им… мастер-класс проведёт? Брошенный мельком взгляд на пленника убедил его, что тот по-прежнему смотрит на него — с отчаянным вызовом — а ещё… кого-то ему напоминает.
И сама жизнь бурлит в нём, выплёскиваясь через край.
Кажется, мальчишка — нечто большее, чем просто шлюха… да и позволить недоумкам издеваться над заложником не хотелось. Надо бы внушить им мысль, что секс с мужчиной — не такая простая и приятная штука, как принято считать.
— Не советую пробовать анальный секс с человеком, который будет сопротивляться, — Домеки сам не ожидал от себя такого менторского тона. — Он не расслабится, и вы просто не сможете в него войти. А примените силу — собственную головку защемите.
Трио идиотов переглянулось с вытянутыми лицами, а в глазах мальчишки заложника отразилось удивление и недоверие.
— Но, аники, а как тогда в тюряге опускают? — робко поинтересовался один.
— Силой, — усмехнулся Домеки. — Расширяют очко… хм… подручными средствами и пользуются. Вот только сделать это, не порвав человека, не выйдет, — продолжил он, заметив, как напрягся пленник и просветлели лица его охранников. — А порвёте анус — он кровью истечет, если к врачу сразу не отвезти. В тюрьме так и бывает: заметит охрана вовремя — оттащит в лазарет. Не заметит — утром тащит уже в морг.
— Вон оно как… — почесал в затылке старший из охраны. — А калечить пока не велено, пока любовничек его на выкуп не согласится.
— Да ну его, семпай, — подхватил второй охранник. — С бабами оно куда проще!
А не такие они и идиоты… наверное. Домеки вновь глянул на пленника: тот кривил губы, чтобы не ухмыльнуться, на лице так и читалось облегчение. Но не благодарность — а ведь Домеки спас его от пускания по кругу неумехами, которые действительно могли серьёзно покалечить.
Неужели он тоже считает, что быть живым — того не стоит?
— Вот и хорошо, — Домеки, собственно, и не ждал слов благодарности, прекрасно понимая чувства пленника. — И оставьте заложника в покое, пока не выйдет на связь… как зовут того человека?
— Асами Рюичи, аники!
И Домеки замер, осознавая глубину задницы, в которую они влипли. Впрочем, его это касалось меньше всего.
Наконец он получит возможность умереть по-настоящему.
2.
Вот теперь всё стало на свои места: Домеки понял, почему лицо заложника кажется ему знакомым. Сразу вспомнился тот визит босса в «Шион», его встреча с давним любовником — одним из, Домеки никогда не волновали многочисленные бывшие босса — и случайно увиденный чужой поцелуй.
Мальчишку звали Такаба Акихито, и он был сама жизнь.
Ещё не поздно было пойти к кумичо, потребовать от него вернуть заложника с извинениями — и тот бы к Домеки прислушался… Хотя, нет: требование выкупа уже отправлено, и ничто не спасёт глупцов, посягнувших на то, что принадлежит Асами Рюичи. Денег им не видать, как собственных ушей без зеркала, а вот гнев Асами группировка на себе вскоре испытает — в полном объёме.
Теперь все они мертвы. Только никто ещё этого не понял.
— Оставьте нас, — бросил Домеки охране, и те вытаращились на него:
— Но босс сказал…
— Пленник прикован наручниками к трубе, сбежать он не может, и я не собираюсь его отпускать. Какие будут возражения?
— Никаких, аники! — забормотала троица, медленно пятясь к выходу. Кажется, они подумали, что Домеки сам решил развлечься…
Вот глупцы — разве у мертвецов есть желания?
Когда охрана оставила их наедине, пленник впервые нарушил молчание:
— Я тебя помню. Ты приходил как-то в «Шион» с тем… якудза…
В воздухе так и повисло непроизнесённое «педиком». Инстинкт самосохранения у Такабы Акихито серьёзно барахлил.
— Это он приказал меня похитить, да? Специально, чтобы позлить Асами? У них что-то было, ведь так?
Домеки пристально разглядывал его: мальчишка ведь боялся, отчаянно, до дрожи боялся того, что с ним могут тут сделать, но не переставал дерзить. Похоже, именно за это Асами Рюичи и держал его рядом с собой.
Только жизнь позволяет себе быть дерзкой в безвыходной ситуации.
— Ответы на твои вопросы: «нет», «нет» и «да». Босс предпочитал зарабатывать деньги с помощью мозгов, а не вымогательства.
Глаза мальчишки изумлённо округлились. Ничего удивительного: Домеки сам от себя такого не ожидал.
— То есть, это не он? — осторожно уточнил Такаба. — Ты о нём так говоришь, будто он умер…
Умер, умер, умер. И запретил следовать за собой. Запретил умирать полностью. Чтобы наказать за любовь.
— Почти полгода, как… — вырвалось у Домеки, и он ощутил почти облегчение от этого признания. Может, Мисуми-сан прав, и нужно просто отпустить?
— О… мне жаль! — Такаба искренне огорчился. — Значит, у тебя новый босс, и это он придумал, что похитить меня — классная идея?
Домеки разделял его сарказм.
— Он мне не босс. А его идея — самая худшая из возможных.
— Ага. И спорим, что это — последнее, что он провернёт в своей жизни? — неожиданно зло прищурился Такаба, и на безмолвный вопрос Домеки тут же ответил: — Асами это просто так не оставит. Никакого выкупа он платить не будет, свои люди у него везде, и я почти уверен, что он уже знает, где я. А когда он сюда придёт, то его люди вынесут всех, даже если меня никто не тронет. А если тронет… — его голос дрогнул, но мальчишка взял себя в руки и продолжил: — Тогда все, кто выживет, мертвецам позавидуют…
Глупо завидовать мёртвым.
— Тебя это… восхищает? — не удержался от любопытства Домеки. Его бы такое точно восхитило… ещё полгода назад. Кажется, среди любовников босса никогда не было заурядных людей, и Асами — не исключение.
— Ну-у-у… я просто хорошо его знаю, — Такаба неожиданно смутился. — И так уже было… пару раз… Ты не представляешь, какой это всемогущий ублюдок. И собственник каких ещё поискать!
Домеки впервые в жизни услышал, как кого-то ругают с нежностью в голосе. Высокие, высокие отношения. И, наверняка, полностью взаимные.
И кого-то это ему напоминает…
«Как же бесит это твоё умение испортить момент!»
Домеки вздрогнул, выныривая из воспоминаний, и вновь глянул на Такабу. Тот отвернулся, прикусив губу — словно решался на что-то.
— Я так подумал, что просить, чтобы ты меня отпустил, — глупо, так? — Домеки лишь кивнул в ответ. — Жаль. В смысле, я понимаю, что у тебя будут неприятности, только… когда придут люди Асами, тебя убьют. Ты мне кажешься довольно неплохим человеком, и не хотелось, чтобы…
Домеки застыл — это были самые невероятные слова в его жизни. Кто-то действительно считал его неплохим человеком, который достоин продолжать жить. Это было почти приятно.
Жаль, что я уже мёртв.
— И… спасибо, что отпугнул тех придурков… Я… не в восторге, когда меня пытаются… ну, ты понял… — Домеки с удивлением смотрел на покрасневшего до ушей Такабу, которому почему-то казалось важным оправдаться перед случайным человеком. — Я не шлюха какая-нибудь… и вообще с мужиками никогда… пока…
— …пока ты не встретил настолько особенного человека, что его пол значения не имеет?
Теперь пришла очередь Такабы удивляться. Он даже открыл было рот, чтобы задать вопрос, но промолчал, и Домеки почти был уверен, что этим вопросом был бы: «И ты… тоже, да?»
А потом дверь с грохотом распахнулась.
Мальчишку звали Такаба Акихито, и он был сама жизнь.
Ещё не поздно было пойти к кумичо, потребовать от него вернуть заложника с извинениями — и тот бы к Домеки прислушался… Хотя, нет: требование выкупа уже отправлено, и ничто не спасёт глупцов, посягнувших на то, что принадлежит Асами Рюичи. Денег им не видать, как собственных ушей без зеркала, а вот гнев Асами группировка на себе вскоре испытает — в полном объёме.
Теперь все они мертвы. Только никто ещё этого не понял.
— Оставьте нас, — бросил Домеки охране, и те вытаращились на него:
— Но босс сказал…
— Пленник прикован наручниками к трубе, сбежать он не может, и я не собираюсь его отпускать. Какие будут возражения?
— Никаких, аники! — забормотала троица, медленно пятясь к выходу. Кажется, они подумали, что Домеки сам решил развлечься…
Вот глупцы — разве у мертвецов есть желания?
Когда охрана оставила их наедине, пленник впервые нарушил молчание:
— Я тебя помню. Ты приходил как-то в «Шион» с тем… якудза…
В воздухе так и повисло непроизнесённое «педиком». Инстинкт самосохранения у Такабы Акихито серьёзно барахлил.
— Это он приказал меня похитить, да? Специально, чтобы позлить Асами? У них что-то было, ведь так?
Домеки пристально разглядывал его: мальчишка ведь боялся, отчаянно, до дрожи боялся того, что с ним могут тут сделать, но не переставал дерзить. Похоже, именно за это Асами Рюичи и держал его рядом с собой.
Только жизнь позволяет себе быть дерзкой в безвыходной ситуации.
— Ответы на твои вопросы: «нет», «нет» и «да». Босс предпочитал зарабатывать деньги с помощью мозгов, а не вымогательства.
Глаза мальчишки изумлённо округлились. Ничего удивительного: Домеки сам от себя такого не ожидал.
— То есть, это не он? — осторожно уточнил Такаба. — Ты о нём так говоришь, будто он умер…
Умер, умер, умер. И запретил следовать за собой. Запретил умирать полностью. Чтобы наказать за любовь.
— Почти полгода, как… — вырвалось у Домеки, и он ощутил почти облегчение от этого признания. Может, Мисуми-сан прав, и нужно просто отпустить?
— О… мне жаль! — Такаба искренне огорчился. — Значит, у тебя новый босс, и это он придумал, что похитить меня — классная идея?
Домеки разделял его сарказм.
— Он мне не босс. А его идея — самая худшая из возможных.
— Ага. И спорим, что это — последнее, что он провернёт в своей жизни? — неожиданно зло прищурился Такаба, и на безмолвный вопрос Домеки тут же ответил: — Асами это просто так не оставит. Никакого выкупа он платить не будет, свои люди у него везде, и я почти уверен, что он уже знает, где я. А когда он сюда придёт, то его люди вынесут всех, даже если меня никто не тронет. А если тронет… — его голос дрогнул, но мальчишка взял себя в руки и продолжил: — Тогда все, кто выживет, мертвецам позавидуют…
Глупо завидовать мёртвым.
— Тебя это… восхищает? — не удержался от любопытства Домеки. Его бы такое точно восхитило… ещё полгода назад. Кажется, среди любовников босса никогда не было заурядных людей, и Асами — не исключение.
— Ну-у-у… я просто хорошо его знаю, — Такаба неожиданно смутился. — И так уже было… пару раз… Ты не представляешь, какой это всемогущий ублюдок. И собственник каких ещё поискать!
Домеки впервые в жизни услышал, как кого-то ругают с нежностью в голосе. Высокие, высокие отношения. И, наверняка, полностью взаимные.
И кого-то это ему напоминает…
«Как же бесит это твоё умение испортить момент!»
Домеки вздрогнул, выныривая из воспоминаний, и вновь глянул на Такабу. Тот отвернулся, прикусив губу — словно решался на что-то.
— Я так подумал, что просить, чтобы ты меня отпустил, — глупо, так? — Домеки лишь кивнул в ответ. — Жаль. В смысле, я понимаю, что у тебя будут неприятности, только… когда придут люди Асами, тебя убьют. Ты мне кажешься довольно неплохим человеком, и не хотелось, чтобы…
Домеки застыл — это были самые невероятные слова в его жизни. Кто-то действительно считал его неплохим человеком, который достоин продолжать жить. Это было почти приятно.
Жаль, что я уже мёртв.
— И… спасибо, что отпугнул тех придурков… Я… не в восторге, когда меня пытаются… ну, ты понял… — Домеки с удивлением смотрел на покрасневшего до ушей Такабу, которому почему-то казалось важным оправдаться перед случайным человеком. — Я не шлюха какая-нибудь… и вообще с мужиками никогда… пока…
— …пока ты не встретил настолько особенного человека, что его пол значения не имеет?
Теперь пришла очередь Такабы удивляться. Он даже открыл было рот, чтобы задать вопрос, но промолчал, и Домеки почти был уверен, что этим вопросом был бы: «И ты… тоже, да?»
А потом дверь с грохотом распахнулась.
Первым порывом было выхватить оружие, вторым — встать перед Такабой, прикрыв его от возможного выстрела… как оказалось, преждевременно: это были всего лишь охранники.
— Ох, у нас проблемы, аники! Склад окружён людьми Асами!
«Думали меня этим удивить?» — Домеки почти уже произнёс эти слова, но старший в троице вдруг выпалил:
— Уходим! Хватаем мальчишку, а если будут угрожать — вышибем ему мозги!
Так не терпится умереть?
— Нет.
— Но, аники, мы же так сдохнем, как крысы в ловушке!
— Мы в любом случае сдохнем. Только… если заложник будет цел и невредим — легко и быстро, а если пострадает — медленно и мучительно.
Кажется, они ему не поверили… переглянулись, словно договариваясь между собой, и…
— Извиняй, аники, но своя шкура дороже!
Вы действительно хотите потягаться с мертвецом?
Домеки ещё в полицейской академии считался лучшим стрелком выпуска — у троицы неудачников шансов не было. Осталось сделать немногое: освободить Такабу от наручников, затолкать в какой-нибудь укромный угол, где его не зацепит рикошет, дождаться людей Асами и, наконец, освободиться. Он ведь честно пытался исполнить последнюю волю босса… почти — сегодня ему просто… скажем, не повезло…
— Убери от него руки. Медленно.
Домеки быстро глянул через плечо. Периметр склада занимали незнакомые люди, двигаясь быстро и чётко — приятный глазу профессионализм. Возглавлял их…
— Асами! — радостно воскликнул Такаба и, рванувшись было к любовнику, скривился от боли — совсем забыл о наручниках.
Домеки медленно и плавно вставил ключ в замок, освободил мальчишку и развернулся лицом к пришедшим. Этого момента он ждал почти полгода. Сейчас его…
Его нетерпеливо дёрнули за рукав, и Домеки невольно обернулся к Такабе. Тот смотрел во все глаза — хмурясь и недоумевая.
— Эй! Ты что, серьёзно хочешь умереть, да?
А говорят, жизнь и смерть никогда не поймут друг друга.
— Акихито! — забавно, что на лице Асами, словно в зеркале, отразились эмоции его любовника. — Быстрее сюда!
Домеки позволил себе улыбнуться и, не удержавшись, одним движением встрепал непокорные светлые волосы — мягкие, почти как у…
— Не трогай его! — будь он жив, это тигриное рычание могло бы и напугать… А так…
Такаба всё ещё смотрел на него, словно приглашал с собой — туда, где жизнь. Домеки лишь покачал головой, прошептав «спасибо» одними губами — благодаря за доверие и возможность прикоснуться к чужой, недоступной для него радости, — и уловил краем глаза движение.
Кажется, он переоценил свои снайперские таланты… но рефлексы остались на высоте: он успел прикрыть растерявшегося мальчишку собой, пока люди Асами решетили пулями недобитого члена группировки. Домеки сполз вниз, несмотря на отчаянные попытки Такабы его удержать, который звал его и чуть ли не приказывал не сметь умирать, чёрт тебя возьми! Глупый… совсем не понимает…
Умирать, когда ты уже мёртв, совсем не больно.
Потом наступила темнота.
— Ох, у нас проблемы, аники! Склад окружён людьми Асами!
«Думали меня этим удивить?» — Домеки почти уже произнёс эти слова, но старший в троице вдруг выпалил:
— Уходим! Хватаем мальчишку, а если будут угрожать — вышибем ему мозги!
Так не терпится умереть?
— Нет.
— Но, аники, мы же так сдохнем, как крысы в ловушке!
— Мы в любом случае сдохнем. Только… если заложник будет цел и невредим — легко и быстро, а если пострадает — медленно и мучительно.
Кажется, они ему не поверили… переглянулись, словно договариваясь между собой, и…
— Извиняй, аники, но своя шкура дороже!
Вы действительно хотите потягаться с мертвецом?
Домеки ещё в полицейской академии считался лучшим стрелком выпуска — у троицы неудачников шансов не было. Осталось сделать немногое: освободить Такабу от наручников, затолкать в какой-нибудь укромный угол, где его не зацепит рикошет, дождаться людей Асами и, наконец, освободиться. Он ведь честно пытался исполнить последнюю волю босса… почти — сегодня ему просто… скажем, не повезло…
— Убери от него руки. Медленно.
Домеки быстро глянул через плечо. Периметр склада занимали незнакомые люди, двигаясь быстро и чётко — приятный глазу профессионализм. Возглавлял их…
— Асами! — радостно воскликнул Такаба и, рванувшись было к любовнику, скривился от боли — совсем забыл о наручниках.
Домеки медленно и плавно вставил ключ в замок, освободил мальчишку и развернулся лицом к пришедшим. Этого момента он ждал почти полгода. Сейчас его…
Его нетерпеливо дёрнули за рукав, и Домеки невольно обернулся к Такабе. Тот смотрел во все глаза — хмурясь и недоумевая.
— Эй! Ты что, серьёзно хочешь умереть, да?
А говорят, жизнь и смерть никогда не поймут друг друга.
— Акихито! — забавно, что на лице Асами, словно в зеркале, отразились эмоции его любовника. — Быстрее сюда!
Домеки позволил себе улыбнуться и, не удержавшись, одним движением встрепал непокорные светлые волосы — мягкие, почти как у…
— Не трогай его! — будь он жив, это тигриное рычание могло бы и напугать… А так…
Такаба всё ещё смотрел на него, словно приглашал с собой — туда, где жизнь. Домеки лишь покачал головой, прошептав «спасибо» одними губами — благодаря за доверие и возможность прикоснуться к чужой, недоступной для него радости, — и уловил краем глаза движение.
Кажется, он переоценил свои снайперские таланты… но рефлексы остались на высоте: он успел прикрыть растерявшегося мальчишку собой, пока люди Асами решетили пулями недобитого члена группировки. Домеки сполз вниз, несмотря на отчаянные попытки Такабы его удержать, который звал его и чуть ли не приказывал не сметь умирать, чёрт тебя возьми! Глупый… совсем не понимает…
Умирать, когда ты уже мёртв, совсем не больно.
Потом наступила темнота.
Эпилог
Первым, что Домеки увидел, открыв глаза, была широкоплечая фигура Асами Рюичи в небрежно накинутом поверх костюма белом халате.
— Я тебя вспомнил, — сказал Асами без излишних предисловий, и Домеки неудержимо захотелось побиться головой о ближайшую стену. Дежавю — последнее, что ему было нужно в этой жизни. Как и пробуждение на больничной койке… опять.
Неужели нельзя просто позволить мне окончательно умереть?
— И я связался с Мисуми Такахито… он мне рассказал, что случилось… — Асами смотрел куда-то в стену поверх головы Домеки задумчивым взглядом. — Да… жаль Яширо… мозги у него были что надо…
«И задница тоже ничего». Эту часть фразы Асами тактично вслух не произнёс, но Домеки почти не сомневался, что могущественный бизнесмен подразумевал именно это.
— Такаба тоже рассказал мне кое-что интересное, — продолжил Асами, опять переведя свой взгляд на Домеки, и тот почувствовал себя букашкой, которую разглядывают в микроскоп. — Ты действительно искал смерти, не так ли?
— Я… уже… мёртв… — кто заставляет губы и язык шевелиться, чтобы произнести вслух то, что Домеки никогда бы не озвучил? Неужели он сам?
— Хм… — Асами так внимательно смотрел на него, словно видел впервые. — Ты… производишь впечатление, Домеки-кун. У меня есть к тебе предложение.
Что может заинтересовать мертвеца?
— Мне нужен телохранитель для Такабы. Которому можно доверять и который не посмотрит на него, как… на сексуальный объект, — Асами придвинулся ближе, и в его глазах полыхнуло янтарное пламя. — Думаю… что сила тысячеглазого демона — как раз то, что мне требуется.
Домеки вздрогнул, но взгляда не отвёл. Неужели Асами не понимает, что он уже потерял самое дорогое в жизни из-за своей некомпетентности? Кто же доверит такому человеку своё собственное сокровище?
Осознание пришло внезапно, словно озарив вспышкой молнии: Асами всё понял правильно. И дал шанс понять самому Домеки: только он способен защитить то, что кому-то дороже всего на свете, потому что хорошо знает, каково это — потерять. И никогда не покусится на чужое, зная, как неприятно когда трогают твоё. И будет отстаивать порученное его заботам сокровище до последнего.
Того, кто уже мёртв, не остановит даже смерть.
— Я не требую ответа прямо сейчас, — сказал Асами на прощание. — Мисуми-сан согласен на то, чтобы ты перешёл ко мне… если тебя беспокоит этот момент. Я дам тебе достаточно времени на размышления, Домеки-кун.
Домеки только и смог смежить веки в знак согласия.
А через минуту недоверчиво распахнул глаза, заслышав странную возню в коридоре. Сквозь щель в неплотно прикрытой двери было видно Такабу Акихито, громким свистящим шёпотом отчитывающего своего грозного любовника:
— …что, угрожал раненому? Ну ты всё-таки ублюдок! Ему и так несладко, он любимого человека не так давно потерял, под пулю вместо меня полез, а ты… Сколько можно ко всякому столбу меня ревновать? Ты… ты…
— …я тоже тебя люблю, Акихито.
Домеки отвел взгляд от целующейся парочки — такое зрелище давно его не смущало, но подглядывать ему никогда не нравилось.
Чужая любовь — не для глаз мёртвого демона.
— Я тебя вспомнил, — сказал Асами без излишних предисловий, и Домеки неудержимо захотелось побиться головой о ближайшую стену. Дежавю — последнее, что ему было нужно в этой жизни. Как и пробуждение на больничной койке… опять.
Неужели нельзя просто позволить мне окончательно умереть?
— И я связался с Мисуми Такахито… он мне рассказал, что случилось… — Асами смотрел куда-то в стену поверх головы Домеки задумчивым взглядом. — Да… жаль Яширо… мозги у него были что надо…
«И задница тоже ничего». Эту часть фразы Асами тактично вслух не произнёс, но Домеки почти не сомневался, что могущественный бизнесмен подразумевал именно это.
— Такаба тоже рассказал мне кое-что интересное, — продолжил Асами, опять переведя свой взгляд на Домеки, и тот почувствовал себя букашкой, которую разглядывают в микроскоп. — Ты действительно искал смерти, не так ли?
— Я… уже… мёртв… — кто заставляет губы и язык шевелиться, чтобы произнести вслух то, что Домеки никогда бы не озвучил? Неужели он сам?
— Хм… — Асами так внимательно смотрел на него, словно видел впервые. — Ты… производишь впечатление, Домеки-кун. У меня есть к тебе предложение.
Что может заинтересовать мертвеца?
— Мне нужен телохранитель для Такабы. Которому можно доверять и который не посмотрит на него, как… на сексуальный объект, — Асами придвинулся ближе, и в его глазах полыхнуло янтарное пламя. — Думаю… что сила тысячеглазого демона — как раз то, что мне требуется.
Домеки вздрогнул, но взгляда не отвёл. Неужели Асами не понимает, что он уже потерял самое дорогое в жизни из-за своей некомпетентности? Кто же доверит такому человеку своё собственное сокровище?
Осознание пришло внезапно, словно озарив вспышкой молнии: Асами всё понял правильно. И дал шанс понять самому Домеки: только он способен защитить то, что кому-то дороже всего на свете, потому что хорошо знает, каково это — потерять. И никогда не покусится на чужое, зная, как неприятно когда трогают твоё. И будет отстаивать порученное его заботам сокровище до последнего.
Того, кто уже мёртв, не остановит даже смерть.
— Я не требую ответа прямо сейчас, — сказал Асами на прощание. — Мисуми-сан согласен на то, чтобы ты перешёл ко мне… если тебя беспокоит этот момент. Я дам тебе достаточно времени на размышления, Домеки-кун.
Домеки только и смог смежить веки в знак согласия.
А через минуту недоверчиво распахнул глаза, заслышав странную возню в коридоре. Сквозь щель в неплотно прикрытой двери было видно Такабу Акихито, громким свистящим шёпотом отчитывающего своего грозного любовника:
— …что, угрожал раненому? Ну ты всё-таки ублюдок! Ему и так несладко, он любимого человека не так давно потерял, под пулю вместо меня полез, а ты… Сколько можно ко всякому столбу меня ревновать? Ты… ты…
— …я тоже тебя люблю, Акихито.
Домеки отвел взгляд от целующейся парочки — такое зрелище давно его не смущало, но подглядывать ему никогда не нравилось.
Чужая любовь — не для глаз мёртвого демона.
Он даже не будет раздумывать, принимать ли предложение Асами. Такабу Акихито нельзя назвать самым прекрасным человеком в мире, как босса, и Домеки вряд ли испытает к нему что-то свыше обычной человеческой симпатии. Но это никогда не будет иметь значения. Пока есть шанс прикоснуться к свету жизни хотя бы кончиками пальцев — Домеки его не упустит. И босс его прекрасно поймёт: он сам так часто пытался пригреться у чужого огня, неуклюже стараясь ничего не разрушить и ни на что не претендуя… Босс поймёт… и когда-нибудь простит… и тогда обязательно позовет Домеки за собой… А пока… пока он может позволить себе на какое-то время воскреснуть из мёртвых — и сама жизнь поможет ему в этом. Ему будет чем заняться.
У тысячеглазого демона всегда найдётся то, что нужно защищать.
У тысячеглазого демона всегда найдётся то, что нужно защищать.
@темы: Видоискатель, Птичка певчая, графоманьчество